Последняя инстанция

Таланов не выдал никакого намека на это, но был разочарован. Для него, как и для любого военного, офицеры КГБ делились на два класса — Sapogi и pidzhaki. Этот молодой человек, возможно, был высокопоставленным чиновником госбезопасности, но для военного это был просто гражданский. «Пиджак».

Человек встал, обошел стол, а затем сел на его край. Небольшая сутулость резко контрастировала с осанкой офицера, стоящего перед ним.

Он не представился. Он просто сказал:

— Вы только что вернулись из Афганистана.

— Да, товарищ.

— Я не буду спрашивать, каково вам там было, так как в этом не разбираюсь и, вероятно, это будет пустой треп.

Капитан застыл, словно каменный.

«Пиджак» продолжил:

— Вы из спецназа ГРУ. Сил специального назначения. Вы действовали в тылу врага в Афганистане. Даже за границей, в Пакистане.

Это не было вопросом, и капитан ничего не ответил.

С улыбкой, человек, развалившийся на столе, продолжил:

— И даже в качестве члена самых элитных сил специального назначения в военной разведке, вы выделялись. Интеллект, настойчивость, инициативность. — Он подмигнул Таланову. — Преданность.

Голубые глаза Таланова смотрели в одну точку на стене за столом, так что подмигивание он пропустил. Он мощным голосом ответил хорошо отрепетованной мантрой:

— Служу Советскому Союзу!

«Пиджак» полуприкрыл глаза, но Таланов это также пропустил.

— Расслабьтесь, товарищ. Посмотрите на меня, а не на стену. Я не ваш командир. Я просто товарищ, который хочет поговорить с другим товарищем, а не чертовым роботом.

Таланов не расслабился, но сместил взгляд со стены на человека из КГБ.

— Вы родились на Украине. В Херсоне. Ваши родители были русскими.

— Да, товарищ.

— Я сам из Санкт-Петербурга, но ездил на лето к бабушке в Одессу, недалеко от того места, где вы выросли.

— Да, товарищ.

«Пиджак» вздохнул, разочарованный непробиваемым формализмом спецназовца. Он спросил:

— Вы гордитесь этими медалями на вашей груди?

На лице Таланова впервые проявились эмоции. Это была нерешительность:

— Я… Они… Я служу…

— Да, вы служите Советскому Союзу. Da, капитан, это отмечено должным образом. Но что, если я скажу вам прямо сейчас снять их и больше никогда не надевать?

— Я не понимаю, товарищ.

— Мы следили за вами, особенно за вашими операциями в тылу врага. Мы исследовали каждый аспект вашей личной жизни, того немного, что можно назвать этим словом. И мы пришли к выводу, что вы мало заинтересованы во благе Коммунистической партии и более заинтересованы в самой своей работе. У вас, уважаемый капитан, имеется рабское желание отличиться. Но мы не заметили никакой выраженной страсти к коллективизму или уникального восхищения командной экономикой.

Таланов хранил молчание. Это что, проверка лояльности Партии?

«Пиджак» продолжил:

— Председатель Черненко умрет через несколько месяцев. Возможно, недель.

Капитан Таланов моргнул. Что за безумные разговоры? Если бы кто-то сказал то же самое человеку из КГБ на их базе в Афганистане, его бы больше никто никогда не увидел.

«Пиджак» продолжил:

— Это правда. Его скрывают от общественности, потому что он находится в инвалидной коляске и проводит большую часть времени в Кремлевской больнице в Кунцево. Сердце, легкие, печень. У старого ублюдка больше не работает ничего. На посту госсекретаря его сменит Горбачев — конечно, вы слышали, что он следующий в очереди. Это должно быть известно в любой пещере в Афганистане.

Молодой офицер ничего не ответил.

— Вы хотите знать, откуда я это знаю?

Таланов медленно ответил:

— Da, товарищ. Я хочу это знать.

— Я знаю это потому, что это мне сообщили люди, которых это беспокоит. Их беспокоит будущее, беспокоит то, как Горбачев примет Советский Союз. Беспокоит то, что́ Рейган делает на Западе. Беспокоит все, что может развалиться и рухнуть им на головы.

В кабинете на несколько секунд воцарилась полная тишина. Затем человек из КГБ продолжил:

— Все это кажется невозможным, я понимаю. Но я уверен, что основания для беспокойства имеются.

Таланов больше не мог терпеть. Он должен был понять, что происходит.

— Генерал Золотов приказал мне явиться сюда сегодня. Он сообщил мне, что рассматривается вопрос моего привлечения к специальному проекту КГБ.

— Миша Золотов знал, что делал, отправляя вас ко мне.

— Вы работаете в КГБ, да?

— Конечно. Но если более конкретно, я собираю группу тех, кто выживет. Людей из КГБ и ГРУ, которые понимают, что от дальнейшего существования наших организаций зависит выживание нашей страны и нашего народа. Не Кремль приводит эту нацию в движение. Ее приводит в движение здание на площади Дзержинского.

— Здание КГБ?

— Da. И мне поставлена задача защищать это здание, а не Коммунистическую партию.

— И генералу Золотову?

«Пиджак» улыбнулся:

— Он тоже член нашего клуба. Как я уже сказал, некоторые люди из ГРУ тоже в этом участвуют.

Человек в костюме подошел очень близко. Его лицо оказалось всего в десятке сантиметров от обгоревшего на солнце лица Таланова. Он сказал почти шепотом: