Последняя инстанция

— Согласись, то, что я подрабатываю на стороне, характеризует меня не лучшим образом. Ну, в плане надежности. — Люси выступает от имени противной стороны.

— А что, АТФ обвиняет тебя в недостатке профессионального рвения? Тебе когда-либо инкриминировали бесчестные поступки?

— Ну нет. В формальной отписке этого уж точно не будет. Только ведь правда в том, тетя Кей, что я действительно пошла против правил. Если ты работаешь на правоохранительные органы, будь то АТФ или ФБР, у тебя не должно быть посторонних источников заработка. А я с этим запретом не согласна. Так несправедливо. Если копам разрешается дополнительно подрабатывать, то чем мы хуже? Я, наверное, с самого начала знала, что мои дни у федералов сочтены. — Она встает из-за стола. — Поэтому сама позаботилась о своем будущем. А может, меня все просто доконало. Не хочу до конца своих дней быть у кого-то в подручных.

— Если ты решила уйти из АТФ, пусть это будет твой выбор, а не их.

— А это и так мой выбор, — говорит она с легким раздражением. — Все, я в магазин отправляюсь.

К двери идем, взявшись за руки.

— Спасибо. Для меня очень важно, что ты мне все рассказала.

— Я тебя еще и вертолетом научу управлять. — Люси надевает пальто.

— Эх, где наша не пропадала!.. Я в последнее время и так будто в безвоздушном пространстве болтаюсь. Вылетом больше — вылетом меньше...

Глава 6

Уже много лет в народе ходит грубая шутка: виргинцы едут в Нью-Йорк за искусством, в то время как нью-йоркский интерес к Виргинии связан исключительно с отходами. Из-за этого язвительного замечания мэра Рудольфа Джулиани чуть не разразилась очередная гражданская война. На тот момент у них с Джимом Гилмором, тогдашним губернатором Виргинии, были серьезные разногласия по поводу права Манхэттена сгружать в наших портах мегатонны северного мусора, предназначенного для южных свалок. Представляю, что начнется, если пройдет слушок, будто и за правосудием нам надо обращаться к «старшему брату».

Все то время, что я возглавляю отдел судмедэкспертизы при прокуратуре штата Виргиния, Хайме Бергер руководила отделом по расследованию сексуальных преступлений при Манхэттенской прокуратуре. И хотя мы с ней не знакомы лично, наши имена нередко упоминают в связке. Меня называют самой известной женщиной-паталогоанатомом, а ее — самой известной женщиной-прокурором. На подобные заявления я всегда реагировала единственно верным способом: во-первых, мало того что я сама к славе не стремлюсь, но еще и не доверяю тем, кто на ней помешан, а во-вторых, слово «женщина» здесь неуместно. Самцы и самки. Ведь никто не называет добившихся успеха представителей сильного пола «мужчина-врач», или «мужчина-президент», или «мужчина — исполнительный директор».

Последние дни в доме Анны я занималась тем, что выискивала в Интернете информацию о Бергер. Человек я не из впечатлительных, однако здесь не поразиться не могла. К примеру, для меня стало новостью, что Бергер — стипендиат Родса и что после избрания Клинтона президентом ее хотели поставить министром юстиции. Как писали в журнале «Тайм», когда на эту должность вместо нее назначили Жанет Рено, Бергер вздохнула с облегчением. Не хотелось ей бросать прокурорскую работу. Полагают, по той же самой причине она не стала судьей и отклоняла потрясающе выгодные предложения со стороны частных юридических фирм. В своей среде Хайме уважают настолько, что в ее честь в Гарварде, где нынешняя знаменитость в свое время училась, утвердили государственную стипендию. А вот про ее личную жизнь известно очень мало, кроме того, что она играет в теннис — разумеется, бесподобно. Три раза в неделю по утрам она занимается с личным тренером в одном нью-йоркском спортклубе и пробегает три-четыре мили в день. Ее любимый ресторан — «Примула». Надо полагать, любит итальянскую кухню.