Последняя инстанция (ЛП)

Покинув контору, Келлет медленно и величественно зашагал по коридору к древним каменным ступенькам, ведущим в камеры, с крайним неудовольствием думая о предстоящей беседе. Дело - он сейчас это ясно понимал - было совершенно безнадежным с самого начала. Келлет даже подивился, как он вообще мог за него взяться. Когда он спускался по длинной каменной лестнице, казалось, что во всем здании нет ни души, и лишь в самом низу, у входа в камеры, вздрогнув, пробудился от сна одинокий надзиратель в синей форме, но мгновенно успокоился, узнав посетителя. Келлет отрывисто кивнул и стал бесстрастно ждать, пока надзиратель отопрет массивную дверь в камеры Первого Блока. Они вместе переступили порог, и дверь за ними закрылась. В коридоре не было окон, он освещался скрытыми лампами дневного света. Камера Вудса находилась в дальней половине коридора. Надзиратель выбрал еще один ключ, на мгновение прижал его к замку и, когда дверь распахнулась, отступил в сторону, пропуская Келлета внутрь. Камера была крохотная - она-то за много поколений почти не изменилась. Из мебели там стояли только стол да деревянная скамья. В тюрьме - до того как тюрьмы были отменены - никто бы не примирился с такой камерой. Но теперь это было лишь место временного заключения, где подсудимый проводил в общей сложности час перед самым судом и сразу после суда. Отсюда он попадал в Режимный центр... или на свободу. Вудса же не ждало ни то, ни другое. Он отправится в роскошный Арестный центр, где просидит до тех пор, пока его апелляционная жалоба не будет рассмотрена. При появлении Келлета Вудс стремительно вскочил со скамьи. Это был нервный лысеющий человек; такие обычно служили банковскими клерками или государственными чиновниками в те времена, когда банковских клерков и государственных чиновников еще не вытеснили вездесущие роботы. После того как это произошло, Вудс оказался в многолюдной категории безработных мужчин и женщин, которые никогда не трудятся и никогда не будут трудиться, но получают от автоматизированного государства щедрое пособие, позволяющее им жить в такой роскоши и такой скуке, что временами они сходят с ума. Именно это, по-видимому, и случилось с Генри Вудсом. Из года в год он получал все, что душе было угодно: семиэтажный особняк со слугами-роботами, три личных везделета, два плавательных бассейна с кондиционированием погоды, специально на него, Вудса, настроенная киновкусонюхорама и тысячи подобных игрушек. Несмотря на все это, Генри Вудс преждевременно поседел, он беспрерывно потел и не мог прямо смотреть собеседнику в глаза. В одно прекрасное солнечное утро он проснулся раньше, чем жена, и придушил ее. Вудс подошел и остановился так близко от Келлета, что тот с отвращением заметил, как увеличены его зрачки. Вудс явно употреблял наркотики, скорее всего препарат мескаля, который начинал заменять спирт в роли всемирного барьера против реальности. - Мистер Келлет, я уж думал, вы никогда не придете! Меня все это с ума сводит! Как только разрешают такое - после приговора упрятывать человека туда, где совершенно нечего делать, разве что думать! - Он протянул обе руки и дотронулся до лацканов Келлета. - Какие у меня шансы на отмену приговора, мистер Келлет? Изрядные, да? Но помните, я хочу знать правду! Келлет поборол приступ гадливости. Даже в нынешних чрезвычайных обстоятельствах поведение Вудса было тошнотворно. Помолчав, он холодно ответил: - Вероятность того, что вас оправдают, мистер Вудс, ничтожно мала. Апелляция - всего лишь формальность, в лучшем случае она позволяет оттянуть время. Результат известен заранее. Апелляционный судья оставит в силе сегодняшний приговор. Вудс широко раскрыл глаза, на верхней губе у него выступила испарина - под стать каплям пота на лбу. - Не может быть, мистер Келлет! Надо же что-то сделать! Прошу вас, мистер Келлет, можно ведь как-то обхитрить эти машины. Вы же изучали роботехнику. Ради бога... - Возьмите себя в руки! - не выдержал Келлет и сделал шаг назад, чтобы высвободиться из тисков Вудса. - Вы убили жену. Не думаете же вы, что ваше положение после этого останется без изменений! - Он помолчал немного, вглядываясь в подзащитного. - Откровенно говоря, я не понимаю, из-за чего вы так шумите. Когда я только вступил в Коллегию Адвокатов, за такое преступление приговаривали к смертной казни. Вудс отошел и медленно опустился на деревянную скамейку. - Уж лучше смерть! Я видел, во что превращаются люди после такой операции. Они теряют личность. Но вам-то что, любому из вас? Оперировать ведь будут меня! Келлет мысленно вздохнул. В такие минуты его самого неудержимо тянуло к наркотикам. Ему казалось, что наркотики послужили бы амортизатором между ним и многочисленными Вудсами, а он часто ощущал острую нужду в таком амортизаторе. - Мистер Вудс, - терпеливо зашелестел он, - вам лучше сразу привыкнуть к этой мысли. Вы подвергнетесь лейкотомии, потому что вы убили жену и с точки зрения закона считаетесь невменяемым. Такой приговор вынес сегодня суд, и... Вудс вскочил и схватил Келлета за руку. - Но мы ведь подаем апелляцию, мистер Келлет! Я на вас надеюсь! - Заседание Апелляционного суда состоится в конце этой недели. Операцию отложат до конца недели, только и всего, - безжалостно сказал Келлет. - Но, мистер Келлет... - Голос Вудса поднялся до визгливых по-бабьи ноток. - ...вы могли бы убедить апелляционного судью, что не стоит меня оперировать. У судьи в первой инстанции одно мнение, а у апелляционного может быть другое! Ведь так бывает? - прибавил он неуверенно. - Нет, - коротко ответил Келлет. - Поймите же, мистер Вудс, что вопрос упирается в программирование роботов. Все эти машины запрограммированы совершенно одинаково, да иначе и быть не может - закон один для всех. У всех роботов мозг одной и той же конструкции, и все они приходят к решению путем беспристрастного логизирования. Если посылки - или, иначе говоря, улики - одинаковы, то и выводы будут одинаковы. Мы ведь не располагаем новыми фактами - значит, исход предопределен. - Если вам откажет Апелляционный суд, мы можем обратиться в Верховный? - Это ваше конституционное право, мистер Вудс. Внезапно Келлет ощутил неимоверную усталость. Он знал, что Вудс никогда не поймет всей безнадежности своего положения. Он будет тянуть волынку: подаст жалобу в Апелляционный суд, потом в Верховный, а потом будет сетовать, что нет суда более высокой инстанции, куда можно было бы направить дело на очередное рассмотрение. Но несмотря на все его усилия, в результате нельзя усомниться ни на миг. Когда все будет сказано и сделано, Вудса подвергнут лейкотомии.