Последняя искра (СИ)

— Никто тебя не тронет, Элиза, — прошептал Велор, стоя несоизмеримо далеко и в то же время волнующе близко. — Мне целый мир не помеха. Если придётся, я его дотла сожгу.

Лишь по движению его губ я поняла, что говорит он совсем на другом языке. Перелагатель с ним не справлялся, но отчего-то перевод и не требовался. Я понимала сама.

Чтобы понимать, порой не нужны ни глаза, ни уши. Достаточно лишь души. Движений тела и прикосновения губ.

И едва ледяное дыхание Велора сплелось с обжигающим горло моим, намереваясь вернуть потерянное по воле злой судьбы и под гнётом глупых поступков равновесие…

— Хватит!

Будто самортизировавшая резинка тарзанки, что-то выдернуло меня из тёплых объятий небытия, которое, вопреки здравому смыслу, стало едва ли не целой вселенной.

Толчок в грудь, и кровь прилила к лицу. Запульсировала в висках, наверняка раскрасив тонкой сетью капилляров глаза.

Снова толчок. Я попыталась увернуться от ударов, но куда уж там!

Нет. Это шло изнутри. Что-то било и крушило рёбра, будто бойцовскую грушу, изнутри!

— Велор, да какого хрена ты…?

Ругательства, да и сам Эдмонд с раскрасневшимся, блестящим от пота лицом вклинился между нами и, сжимая рунный шарик, сотворил заклинание, что оттолкнуло Велора, вынудив отступить на несколько шагов.

— Нет…

Казалось, я лишь выдохнула, сморгнула проступившие слёзы, и пламенный кокон вокруг ослабел. Взрываясь, загрохотали руны, что пиявками присосались к нему вдоль и поперёк, и бреши в моей единственной защите с каждым мгновением становились всё внушительнее.

— Нет! — взмолилась я, но удивительного цвета глаза Велора, оказавшегося вне пламенеющего кольца, тускнели.

Тускнело и лицо, покрываясь всё той же иллюзорной рябью. И лишь пара прядей, что выбилась из узла на затылке, все ещё серебрилась, разбавляя воронью черноту волос.

Реальность, обретая очертания, вновь нещадно отнимала Велора у меня. И от этой несправедливости захотелось приставить этой надменной старухе, что тысячи лет разрушает мечты и рубит крылья во всех мирах, нож к горлу. Или спалить её дотла.

Да. Кажется, этот вариант как раз по мне.

Мне стало смешно от собственной решимости. Ну и где она пропадала раньше?

Я расхохоталась, как полоумная, но тут же скрючилась, хватаясь за плечи Эдмонда.

— Больно. Как же… больно!

Сквозь слёзы, я видела, как тёмная фигура, что наверняка была Велором, двинулась навстречу.

— Ни шагу, — угрожающе процедил Эд и, зайдя со спины, подхватил меня подмышки, но боль прорезала грудь острым ножом. Я выгнулась и закричала.

Огненный вихрь с диким рёвом вырвался наружу, высвобождая все скопившееся негодование.

Возгласы призыва рун, привычная синева и гудение, а затем, оглушающий грохот и вопль боли.

Последнее, что я увидела, как пламенеющий сгусток, разнеся защитное рунное поле вдребезги, будто огненная, вооружённая когтями комета, набросился на Велора и вцепился ему прямиком в грудь.

* * *

Все происходило, словно на ускоренной перемотке.

Пульсация в голове, венах. Мой крик, так похожий на звериный вой, и Велора вместе со сгустком вырвавшегося из моей груди пламени отбросило назад, будто на реактивном ранце, и нехило приложило затылком об пол.

Лица его, задохнувшись от собственного жара и боли, что тянулась прямиком от солнечного сплетения, я не видела. Не видела, но нестерпимо желала еще разок по самую макушку окунуться в холодную сталь его глаз. Прогнать чуждую синеву и впустить свой огонь. Чтобы впредь он танцевал у Велора внутри. Чтобы мы сами наконец слились в едином ритме.

Очередная вспышка, но на сей раз иссиня-снежная, беззвучная, и Дракула, прокатившись на спине несколько метров и собрав добрую половину ковра, обхватил огненный хвостатый шар руками.

Обнял, казалось бы, неосязаемое пламя, и прижал к себе. Изогнулся, закусив губу, и взвыл. Взвыл с таким отчаянием и беспомощностью, что у меня сердце ухнуло куда-то все к тому же солнечному сплетению, продолжающему пульсировать и взрываться пузырями расплавленной магмы.

Мыслей не было. Я просто рванулась вперед по наитию. Но Эдмонд, ловко перехватив под локти, держал меня в захвате «куриного крылышка» крепко-накрепко.

— Стой, дикарка! Ты его спалишь!!!

Слишком громко! Прямо над самым ухом. Но это отрезвило.

Что-то чуть повыше пупка дернулось напоследок, словно перегоревшая натянутая леска, и пламя, прекратив терзать Велорову грудь, вспыхнуло, вздыбилось, как шерсть на холке испуганной кошки и… схлопнулось. Исчезло в облачке безобидного сизого дыма.

Тишина ударила по ушам будто оркестр, но боль в животе унялась. Нос начал различать запах гари и жженой ткани, заставив воспоминания зашевелиться в памяти.

Горький дым, обжигающий ноздри, и тонкие нотки кислого металла — запах крови. Так пахло в тренировочном зале академии, когда я обожгла Ассаро. Правда к этому «букету» в прошлый раз примешивался еще и тошнотворный дух горелой плоти.

Створка двери отлетела в сторону. В покои ворвался Акитар, сверкая палашом, и остановился, будто на стену налетел.

— Сиура? — недоуменно воскликнул он, увидев меня в объятиях тёмного, но я лишь замычала в ответ.