Последняя из рода Болейн

Мария стала извиваться, пытаясь освободиться. Оба они слегка зашатались и налетели на куст, покрытый острыми колючками. Она завизжала от испуга и боли, а он наклонился, поцеловал ее в шею и резко потянул за низкий овальный вырез платья.

— Драгоценная моя Диана, я много чего могу сделать для вас при дворе. — Голос у него по-прежнему дрожал — казалось, он запыхался.

Он принадлежал к влиятельному семейству. Возможно, отец разгневался бы, услыхав, что она чем-либо обидела одного из де Броссов. А эта дурочка Жанна, уж конечно, станет сплетничать и смеяться над ней.

— Нет, не надо! — несмотря на все эти опасения, закричала она, когда его длинные пальцы проникли под платье и погладили напряженный сосок. Неужто он считает ее такой простушкой-англичанкой, которая ляжет с ним средь бела дня здесь, в королевском парке?

— Pardon, jeune monsieur[46], — раздался странный надтреснутый голос, а большая рука с тонкими пальцами опустилась на плечо Рене, тесно прижатое к обнаженному теперь плечу Марии. — Demoiselle не угодны сейчас проявления вашего внимания, monsieur, а опытный воин всегда ведь знает, когда необходимо отступить, sì?[47]

То был старый седовласый художник из Италии, которого так ценил король Франциск. Слава Богу, хоть самого короля не было поблизости и он не стал свидетелем столь постыдного зрелища!

— Синьор да Винчи! — только и вымолвил Рене и так быстро убрал руки, что Мария чуть снова не свалилась на колючий куст бирючины. Старик поддержал ее за локоть, а она резко дернула обнаженным плечом, приводя в порядок измятое платье.

— Вероятно, послеполуденные часы — не лучшее время для романов, тем более рядом с ристалищем, где проходит королевский турнир. Вы ведь месье де Бросс, я не ошибаюсь?

— Oui, синьор да Винчи. — Неожиданно Рене стал похож на огромного щенка, которому хозяин дал отведать плетки. То, что он так быстро отпустил Марию и не выказал ни малейшего гнева на месье да Винчи, объяснялось, вне всякого сомнения, той заботой и почестями, которыми окружил старика король, о чем знал весь двор. Говорили, что они проводят в беседах друг с другом долгие часы.

— Значит, подходящим следует считать какое-нибудь другое время, месье де Бросс. Я же буду иметь честь проводить вашу даму назад в замок.

Рене, заметно смущенный и не нашедший, что на это возразить, молча поклонился и нагнулся подобрать свою шляпу, упавшую на ровно подстриженный газон.

— Мадемуазель Буллейн, — коротко бросил он и скрылся, свернув за кусты на перекрестке дорожек.

— Уже давненько не приходилось мне выручать девушку из затруднительной ситуации, мадемуазель Буллейн, — промолвил синьор да Винчи тихим мелодичным голосом, и Мария восхитилась тем, как он почти поет французские фразы. — Вы дочь английского посланника, так ведь? — проговорил он нараспев следующую фразу.

— Oui, синьор да Винчи. Merci beaucoup[48] за вашу помощь. Эти ухаживания были совершенно неуместны.

— A-а, sì. Мы не станем более об этом говорить. Я услыхал вас, когда старался рассмотреть, как холмы на том краю долины соприкасаются с маленьким прильнувшим к скалам городком. Видите ли, Луара очень похожа на далекие низовья Арно.

Они неспешно брели по дорожкам, окаймленным ровными рядами колючего кустарника, и вышли к фонтану с видом на долину — здесь девушки по пути на турнир и заметили старика. Он не уходил отсюда с самого обеда.

— Я живу в Клу, в просторном доме, предоставленном мне Его величеством, но здесь виды гораздо приятнее глазу и больше напоминают мою родину. — Взгляд его глаз под густыми снежно-белыми бровями устремился куда-то поверх ее плеча и затуманился грустью.

— Флоренцию, синьор?

— Sì, Firenze[49]. Но теперь мой дом здесь. — Он вздохнул и жестом пригласил ее сесть с ним рядом на мраморный бортик фонтана. Польщенная, она аккуратно присела, а он взял оставленный здесь блокнот для зарисовок и палочку коричневатого древесного угля.

— Вот этот вид, — кивнул старик в сторону долины, — похож только на Францию и Италию или такой можно встретить и у вас, в Англии?

Мария медленно обвела взглядом подернутые легкой дымкой невысокие холмы, лазурно-голубые небеса и вогнутую чашу долины.

— В Англии я не встречала именно такого пейзажа, синьор, но у нас есть свои красивые реки и прекрасные охотничьи парки. А сады в Англии просто замечательные! — Голос ее прервался.

— Один такой замечательный сад вы видите сейчас глазами своей души. Вы можете рассказать мне о каждом лепесточке, о каждой бабочке и солнечных зайчиках, разве нет? Знать, как нужно смотреть, — вот самый великий Божий дар. «Sapere vedere»[50].

Теперь его левая рука легко заскользила по бумаге, но казалось, что он почти не отрывает взгляда от каменных башенок вдали. Мария смотрела затаив дыхание, хотя ей очень хотелось спросить, о чем он беседует часами со своим покровителем Франциском и что он сам думает об этом чудесном человеке.