Последняя из своего рода. Том 1

Я позволила мысли оформиться — и она стала сильнее, стала давить на мою волю, заставляя отступить. Личность, которую я получила за семнадцать лет, проведенных в смертном мире, пыталась взять верх. Волнами накатывали ее чувства: отвращение к магии убийства и пролитой крови, жалость к погибшим кадари, гнев — на саму себя. И еще — упрямство: «Не буду! Ни за что не буду убивать детей!»

Не знаю, испытывала ли я прежде такую растерянность. Моя суть потеряла цельность, меня начали раздирать противоречивые желания и эмоции. Мне стало… мне стало плохо…

Отшатнувшись, я попятилась. Потом, ослепляя, вспыхнул яркий свет, заставив меня зажмуриться. Когда я вновь открыла глаза, то не увидела ни зала, ни детей кадари, ни скальной крепости на осколке мира. Оказалось, я все еще стояла перед Зеркалом Истины, касаясь его ладонью. Вокруг ощутимо похолодало, дыхание вырывалось облаками пара. Из зеркала перепуганными, широко открытыми глазами смотрела Риэль Шоралл, обычная смертная, эль-туань семнадцати лет. Не было больше безупречного совершенства и ледяных озер глаз — просто девушка, каких много.

— Кто я? — спросила я свое отражение. 

«Кто я?» — шевельнулись в ответ губы.

— Я не хочу никого убивать, — сказал я. 

«Убивать… убивать… убивать», — отозвалось гулкое эхо.

— Пусть живут, — продолжила я. — В разломанном мире им и так не сладко. 

«Живут… сладко», — заспорило эхо, унося вдаль мой измененный голос.

— Властелин вовсе не хочет их гибели! — слова вырвались сами: мой последний и самый главный аргумент.

«Не хочет?» — удивилось эхо.

— Он назвал это блажью! Он же любил их!

«Любил», — загрустило эхо. — «Он любил их».

 Я прижала к стеклу вторую ладонь, наклонилась ближе, почти касаясь лицом гладкой поверхности:

— Что будем делать? 

Вторая Риэль молчала, не торопясь отвечать.

«Не знаю», — прошептал, наконец, в сознании ее голос.

— У нас уже есть один подарок для Властелина… для Отца, — я улыбнулась, предвкушая изумление Духов Бездны — Братьев — моей — нашей — находкой. Вторая Риэль ответила такой же улыбкой, потом ее — мое — лицо стало серьезным: 

«Я много веков ждала возможности уничтожить кадари. Это проклятый народ, своим присутствием они загрязняют Бездну».

— Но ведь они не всегда были такими, — сейчас я помнила, хотя без деталей, все, что помнила Дух Бездны, живущая во мне. Я помнила Раскол и последовавшую за ним битву Богов, пленение Властелина и войны, бесконечные войны, развернувшиеся в Бездне.

«Не всегда были такими», — согласилась вторая Риэль. — «Но кадари поддались Богам Хаоса, извратившим их суть, а после застыли в новом состоянии. Когда первый гнев из-за предательства прошел, мы с Братьями пытались их вернуть — и не смогли».

— И стали просто убивать, — прошептала я.

«Да», — ответила дочь Властелина. — «Стали просто убивать».

Зеркало Истины начало таять, вместе с ним исчез и зеркальный лабиринт.

— Я — это ты, — сказала я в пустоту.

«Ты — это я», — донесся слабый отголосок эха.

Глава 10

Не было больше ни бесчисленных зеркал, ни каменного храма — теперь вокруг меня расстилалась бескрайняя зелень степной травы, а над головой синел купол неба с застывшим в зените солнцем. И опыт прожитых мною — не-мною — тысячелетий говорил, что это не иллюзия, как было с кланом ар-Гор, это реальность. 

До тех пор, пока я находилась в смертном теле эль-туань, мне было не дано осознать и принять все то, чем являлась Дочь Властелина. Я знала многое, но детали скрадывались, оставляя лишь главное. Я понимала — это необходимо, чтобы смертный разум не погиб под непосильной ношей сотен веков. 

Я прислушалась к степи. Ее вольный ветер пел о бескрайних табунах диких лошадей, о крадущихся в темноте волках и безумном смехе гиен. Из далеких краев он принес слезы моря, оцарапал мою кожу песчинками знойной пустыни, обжег льдистым дыхание белых глыб — но не сказал ни слова о разумных. 

Тихий, спокойный мир.

Я слышала тебя, ветер, свидетель настоящего. Теперь я буду слушать землю — свидетеля прошлого. 

Опустившись на колени, я положила ладони на сухую почву. Там, глубоко в недрах, под тысячелетиями спокойствия, жила память этого мира.

…крики. Крики и боль насильственно исторгаемых душ. Искромсанные трещинами небеса и белый огонь, льющийся из них. Столпы света. Мои Братья, выходящие из этого огня, созданные, чтобы творить, но научившиеся убивать…

Значит, этот мир некогда принадлежал еще одному проклятому народу, менее удачливому, чем кадари. Крылатые люди, тонкокостные и гибкие, с огромными фасеточными глазами — я никогда не слышала о них. Почему? Или, уничтожив их всех, Братья вычеркнули эту расу из памяти самой Сферы Миров?