— Это я не о рюкзачке: рюк, слава Богу, на месте,— да и кто, кроме меня, смог бы найти его здесь: за этой, с виду такой неприподъёмной плитой,— и баллоны пребывают там, где я их предусмотрительно заначил — то есть, соответственно, в упомянутом рюкзачке; я с радостью ощупываю редукторы, пробую травануть газ — идёт, зараза,— только вентили поддаются туго, хоть я и промаслил их, как только было можно, снаружи — от нашей верной подземной подруги Сырости и её зловредной сестрицы Ржавчины ( с близкими и вечно голодными родственницами
: Дятлы. И мне становится смешно. А потому, когда труды их подходят к концу — мне-то отсюда, со своей стороны это хорошо видно; да и рассчитал я, опуская плиту, чтоб им с их способностями минут на десять работы было —
— когда старания трудов их подходят к концу, я со смехом бросаю в расширяющуюся меж нами щель как раз догорающий бычок — и он красивым таким фейерверчиком рассыпается искорками о чью-то несвоевременную лысину (
— и мы возобновляем нашу игру:
: “Гонки-под-горизонталью” —
— под линией горизонта то есть.
..: очень сложно объяснить, почему я взялся за перо и пытаюсь описать наши далёкие события. Порой мне и самому становится это не ясно. < Я, толком не прочитавший в своей жизни ничего путного — и вдруг в роли писателя... >
: «ПИ-ИТ-САТЕЛЯ...» — как, возможно, протянул бы, увидев эти строки, Сталкер. Милый “майн кайф любер люмпен” Егорова,—
«ЧУКЧА — НЕ ПИСАТЕЛЬ!!!» — рявкнул бы по этому поводу сам Сашка, окажись рядом.
— А Пищер бы промолчал. Только усмехнулся: не зло, не презрительно... А так. Просто.
: Я по-прежнему не могу его понять. Всё ещё не могу. То есть порой мне кажется, что я его
— Что-то в нём есть: неуловимое, двойное; нет — как калейдоскоп; повернёшь иначе — и всё вновь, и уходит в бесконечность...
—
: Тяжёлое слово. Его.
В калейдоскопе — три грани и стекляшки внутри ( между ).
: Пищер — не стекляшка.
В нём словно... Да, вот это слово: в нём
— Нашёл. Да. Правильно.
И лёгкий полёт — со звоном.
..: Но я не знаю, что могли бы сказать эти “трое”, прочитав мои записи. Не могу себе представить — как невозможно представить заранее следующий узор калейдоскопа. Тут гадай, не гадай...
— Но эти “трое” не дают мне покоя. И я вернусь к ним позже:
Потому что бывают ситуации, когда не думать — нельзя, и не писать — невозможно; но наступает момент —
— Позже: через несколько недель, лет, месяцев.
Потому что
... или после очередного “неразговора” по телефону с Егоровым. “Неразговора” — это не в обиду ему, то есть тебе, Сашка — просто говорить ты теперь не желаешь ни о чём, кроме как о своих “КАН-пьютерах”,— а мне уж, извини, ещё в школе казалось, что и в двоичном коде одно число — лишнее; слишком оно всё... Как бы сказать: запутывает?..
: Такой уж я, видимо, человек — недоразвитый, может; несовременный — но что тут поделаешь?.. Какой есть.
: Какой был. Может, я и становлюсь лучше — может быть.
: Расту. Прозреваю —
— теперь. Обращаясь к вашим давним словам, разговорам.
..: Только сейчас начинают
— Каким же я всё-таки был...