Последняя книга, или Треугольник Воланда. С отступлениями, сокращениями и дополнениями

Как видите, критика нравов в «Очерках» налицо. Налицо и стремление дать исторический и социальный анализ событий. А вот обличения и критики религиозного учения нет. Есть терпимость и широкая свобода мысли, отнюдь не противоречащие убеждениям человека, которого его товарищи, безусловно не кривя душою, назовут «человеком крепкой веры, твердого убеждения»[453].

Магистерская степень А. И. Булгакову была присуждена уже на основании первой половины работы, опубликованной в «Трудах Киевской духовной академии» в 1886 году. Пока печаталась 2-я часть и потом книга в целом, диссертация прошла утверждение, и Аф. Ив., учитель Новочеркасского духовного училища, был приглашен в Академию — преподавателем, потом доцентом…

А читая эту прелестно живую книгу, я вспоминала, что в дни моей молодости от диссертанта непременно требовалась тяжелая наукообразность, что в литературоведении это требование, кажется, осталось доныне и литературоведческие сочинения чаще всего пишутся каким-то особым языком, замысловатым и неудобочитаемым. И то, что старшие коллеги А. И. Булгакова были очарованы «Очерками» и дыханием таланта в них, говорило мне не только о даровитости молодого историка, но и о том, что на рубеже XIX и XX веков в Киевской духовной академии царила атмосфера живой мысли и уважения к мысли, атмосфера усердных занятий и внимания друг к другу.

Это была самая интересная из восьми сохранившихся в харьковской библиотеке книг. А может быть, и самая интересная из всех работ А. И. Булгакова. Она стала ключом, открывшим мне потом и другие его сочинения. И когда в киевских архивах я вышла на россыпи документов, связанных с его именем, эти документы осветили судьбу уже хорошо знакомого мне человека.

…А. И. Булгаков родился в семье сельского священника. Эта скромная информация, мелькнувшая в статье В. Лакшина[454], почему-то возмутила и даже оскорбила Е. А. Земскую. «Встречаются утверждения, — пишет она, — что А. И. был сыном сельского священника. (Здесь и возникает негодующая отсылка к Лакшину. — Л. Я.) Это неверно: отец А. И. был священником Сергиевской Кладбищенской церкви г. Орла». И ссылается на известный ей документ, датированный 1889 годом[455].

Почему так непрестижно быть сыном сельского священника и лучше считаться рожденным в городе Орле, непонятно. Но А. И. Булгаков родился на тридцать лет раньше, чем возник попавший к Елене Андреевне документ — в 1859 году; его отец Иоанн Авраамьевич Булгаков в ту пору был молодым священником села Бойтичи, что зафиксировано в надлежащем «Свидетельстве» на гербовой бумаге и с приложением надлежащей марки в 40 копеек серебром: «Дано сие… Иоанну Булгакову… о том, что рождение и крещение сына его Афанасия в метрической, Брянского уезда, села Бойтичь, книге за 1859 год записано под № 40 так: Села Бойтичь у Священника Иоанна Авраамиева Булгакова и законной жены его Олимпиады Ферапонтовой, оба православные, родился сын Афанасий того тысяча восемь сот пятьдесят девятого года Апреля двадцать первого, а крещен двадцать шестого числ… Крестил Священник Иоанн Булгаков с причтом»[456]. Так что, как видите, самолично сына и крестил.

Из документов, сохранившихся в «Личном деле» А. И. Булгакова можно установить не только имена его родителей, но имена его бабки и деда, то есть прабабушки и прадедушки будущего писателя — правда, только с материнской стороны.

Бабушку Афанасия Ивановича звали Еленой Федотовой (так в документе; в просторечии, естественно, Еленой Федотовной). Дед — Ферапонт Иванов. Причем неясно, отчество это или фамилия; был он причетником, то есть младшим служащим причта «Смоленской» города Брянска церкви и, может быть, фамилии не имел. Священники, по указу императрицы Екатерины Второй, получали фамилии в обязательном порядке — приблизительно с конца XVIII века; у младших церковнослужителей часто фамилиями становились их отчества.

В одном из булгаковедческих сочинений Ферапонт Иванов, отец Олимпиады Ферапонтовны Булгаковой, назван печатником; ссылку на этот труд давать не буду — вероятно, опечатка. Б. С. Мягков обнаружил, что Олимпиада Ферапонтовна была из рода священнослужителей[457]. И это ошибка: священнослужителями назывались священники и диаконы; а причетники (пономари, псаломщики, дьячки и проч.) принадлежали к штату церковнослужителей.

О дедушке и бабушке Афанасия Ивановича со стороны отца ничего неизвестно, кроме того, что ежели отец был Иоанном Авраамиевичем, то деда звали Авраамий и, вероятнее всего, был он тоже священнником. Впрочем, фамилия Булгаковых — старинная фамилия: были потомственные священнослужители, были и дворяне.

К шестнадцати годам Аф. Ив. окончил Орловское духовное училище, проучившись в нем, как и положено, шесть лет. За этим последовали шесть лет ученья в Орловской духовной семинарии.