Последняя комета

– Не нужно было отпускать ее одну, – говорю я.

– Ты ни в чем не виноват.

– Я не смог… она не захотела оставаться со мной, – продолжаю я и не знаю больше, говорю ли о последней ночи или обо всем лете. – Если бы я не ныл слишком много и не выглядел столь жалко, она бы…

– Само собой, ты не выглядел жалким, – перебивает меня Юханнес. – Ты любил ее. Плюс еще мир оказался на краю гибели. Не та ситуация, чтобы набивать себе цену.

Я смеюсь. Исхитряюсь испачкать соплями половину лица. Остается только радоваться, что в комнате темно.

– Они же знают меня. Как, черт побери, они могли поверить, что я убил Тильду? – спрашиваю я.

Юханнес долго не отвечает.

– Это не имеет к тебе никакого отношения, – говорит он в конце концов. – Просто легче верить, что это сделал ты.

– В каком смысле?

– Легче идти дальше по жизни, когда не остается никаких вопросов.

Идти дальше? Ничего себе шутка.

Я ненавижу их. И все равно понимаю, что сам реагировал бы подобным образом. Для меня просто невыносимо не знать, что случилось с Тильдой. Было бы, конечно, здорово выяснить это. Даже если бы оказалось, что кто-то из моих знакомых является убийцей.

«Вы же знаете, в каких условиях мы находимся, – сказала Мария. – Нам вряд ли удастся нормально расследовать это дело».

Если того, кто убил Тильду, не найдут, все и дальше будут считать меня убийцей. В таком случае, я никогда больше не встречусь с нашими друзьями.

– Ты можешь поговорить с Амандой? – спрашиваю я. – Убедить ее в моей невиновности?

– Я пытался. Но я попробую снова.

Мы сидим молча в темноте. Его рука неподвижно лежит на моем колене.

– Мы с Амандой расстались.

– Что?

Пусть мне стыдно признаться в этом, меня даже обрадовало его сообщение. Теперь у Юханнеса будет больше времени для меня. А он нужен мне больше, чем когда-либо.

– Что произошло? – интересуюсь я.

Юханнес колеблется.

– Я посчитал непорядочным по отношению к ней продолжать в том же духе. Я полюбил другого человека. – Он откашливается. – И уже довольно давно.

Мои глаза начинают привыкать к темноте. Я вижу, что он таращится на потолок, словно ищет там подсказку о том, как ему продолжить.

– Это кто-то из наших общих знакомых? – спрашиваю я. – Не Элин случайно?

Он смеется:

– Нет, не Элин.

Юханнес меняет положение тела, но его рука по-прежнему остается на моем колене. Пальцы начинают мягко барабанить по одеялу.

– Мне надо кое-что рассказать тебе, – говорит он.

Судя по тону, у него неприятные новости. А подобное сейчас для меня чересчур.

Но я не произношу этого вслух. Просто жду.

– Я уеду из города завтра, – говорит Юханнес. – Буду жить в одной коммуне в Стокгольме.

Я сижу совершенно неподвижно, пока до меня доходит смысл сказанного. Потом долго не могу прийти в себя от услышанного.

– Чем ты собираешься заниматься там? – спрашиваю я, когда мне наконец удается взять себя в руки.

– Мне надо проверить кое-что, пока еще не стало слишком поздно.

– А именно?

– Извини. Я знаю, что это не вовремя, но я должен.

– Почему?

Его глаза блестят к темноте, когда он поворачивается ко мне снова.

– Симон, – говорит он. – Неужели ты действительно не понимаешь?

Я открываю рот, собираясь ответить «нет». Но закрываю его снова. Все становится на свои места.

Наш поцелуй, когда мы в последний раз играли в льдинку. Ощущение, словно он хотел сказать что-то. Разрыв с Амандой. Его тон секунду назад.

Да. Я понимаю.

Я ничего не говорю. Все, что мне хочется сказать, слишком эгоистично.

Не уезжай. Останься здесь ради меня.

– Ты вернешься? – спрашиваю я вместо этого.

– Я не знаю. Вряд ли.

– Что говорят твои родители? Твои братья?

– Они еще ничего не знают. Я написал им письмо.

В темноте мне не составляет труда взять его за руку. Она гораздо крупнее тех, которые я привык держать в своей. Мам, Эммы, Тильды.

Юханнес весь замирает, но не выдергивает ее.

– У тебя никогда не будет таких чувств ко мне, какие сейчас есть у меня, – говорит он. – Не так ли?

Я крепче сжимаю его руку, прежде чем отпускаю ее.

Все было бы проще, если бы я мог сказать «да».

– Нет, – отвечаю я.

– Я знаю. Но нужно было спросить. – Он пытается засмеяться. – Хорошо, что нет времени набивать себе цену.

– Если бы я мог…

– Я знаю.

Я пытаюсь найти какие-то слова. Как долго он чувствовал это? Как я мог не заметить?

– Мне надо идти, – говорит Юханнес.

Нет. Мне нужен кто-то, кто верит в мою невиновность. Мне необходим друг. Не бросай меня. Иначе мы никогда не увидимся больше. Ты и Тильда были главными людьми в моей жизни, и, если ты уедешь, вы оба оставите меня навсегда.

– Береги себя, – говорю я.

– Ты тоже.

– Сообщи, когда доберешься.