Последняя комета

Кого мне жаль, так это Молли. Кузина Тильды – ровесница моей младшей сестры, и они играли порой вместе, когда были маленькими. В это трудно поверить сейчас. Миранда все еще ребенок, прямая, как спица, с длинными руками и ногами. Худая и веселая. Она по-прежнему тайком играет с Барби. Но теперь совсем перестала спать в своей собственной комнате. Молли, похоже, развивается в противоположную сторону. На фотографиях она выглядит так, словно у нее уже наступил переходный возраст. Она всегда казалась не по годам взрослой, а сейчас стала маленькой копией своей матери. Остались только детские размеры одежды. Высокая и с хорошо причесанными волосами, Молли обычно аккуратно одета, а прыщи на лбу и вокруг носа спрятаны под слоем косметики. Она явно нервничает, когда смотрит в камеру и натянуто улыбается.

Если Аманда считает Истинную церковь «жуткой», то каково тогда Молли? Даже если она выглядит зрелой, она по-прежнему ребенок, и все вокруг нее перевернулось с ног на голову. Она же только переехала сюда, в город, который, конечно, посещала часто, но где никогда не жила. Ее родители и дядя изменились довольно резко. Кузину нашли мертвой. А мир скоро перестанет существовать. Она знает, что ее смерть также не за горами.

Я не хочу больше об этом думать. Мне надо пойти и обнять Миранду.

P.S. Нужно связаться с Каролин. Но я понятия не имею, что ей сказать.

СИМОН

Мама Джудетт заставляет меня вернуться к реальности. Она приказывает Бомбому запрыгнуть ко мне на кровать, и на этот раз он не колеблется.

– Бомбом! Хочешь прогуляться? – интересуется она рьяно, вызывая у него бурю восторга.

Он тявкает радостно, топчется по постели, пока я не встаю, чтобы меня не затоптали. Джудетт бросает мне поводок и просит сходить с ним на улицу, а потом отвезти Стину на работу, поскольку Эмме после обеда понадобится ее автомобиль.

Я немного гуляю с Бомбомом по парку. Я очень долго лежал без движения – тело словно немного чужое. Когда мы возвращаемся домой, я впервые за несколько дней принимаю душ. Однако даже под теплыми струями воды мне не удается избавиться от ощущения нереальности происходящего. Немного позднее я отправляюсь со Стиной в путь. Мир за ветровым стеклом машины кажется не более чем декорацией. Я натягиваю кепку почти на глаза, не хочу ни с кем встречаться взглядами, но время от времени создается ощущение, словно обгоняющие нас автомобили сбрасывают скорость.

Мы минуем поворот на Норра Портен. Я таращусь прямо вперед, но уголком глаза все равно вижу бирюзовый фасад стекольной фабрики.

– Симон, – говорит Стина. – Ты не мог бы поговорить со мной?

– О чем?

– Ты знаешь.

Она поправляет свои очки. Они все еще немного перекошены после того, как она заснула в моей кровати.

Я проезжаю по старому мосту через железную дорогу, и мы движемся по окраине утопающего в зелени района вилл. По другую сторону домов тянется лес. Старая церковная колокольня возвышается над верхушками деревьев.

– Тебе в церковь или в Линдгорден? – спрашиваю я.

– В Линдгорден.

Дальше мы едем в полной тишине. Стина не решается заговорить на интересующую ее тему, а я вообще не настроен болтать. Вскоре позади остается поворот к маленькой лесной часовне, где должно состояться прощание с Тильдой. Меня не пригласили. Я звонил и Класу, и Каролин, но не получил ответа. Пожалуй, они тоже считают меня убийцей.

Но это не должно играть никакой роли. Скоро ведь мы все все равно погибнем.

Я крепче вцепляюсь в руль. Если сейчас расплачусь, Стина не оставит меня в покое. Машина, кажется, сжимается вокруг нас. Мы словно замурованы в консервной банке.

Лес резко заканчивается, и я вижу оштукатуренную и покрашенную в белый цвет церковь, которая стоит здесь с девятнадцатого века. Между надгробьями растет высокая трава, но ведущую к входу гравийную дорожку явно недавно привели в порядок граблями. Я еду дальше к Линдгордену. Скоро мы будем на месте. Скоро я смогу вернуться домой и снова лечь в кровать.

Чем ближе мы подъезжаем к низкому кирпичному приходскому дому, тем больше машин стоит по краям дороги. Все места на парковке заняты. Удивительно.

– Я никогда не видел здесь так много народа, – говорю я и сбрасываю скорость.

– Надо же, – бормочет Стина и довольно улыбается. – Примерно о чем-то таком я и мечтала, когда училась на священника.

Старик в джинсовой рубашке вылезает из стоящего перед нами автомобиля и активно жестикулирует. Несколько находящихся на парковке пенсионеров громко смеются и машут ему в ответ. Я вижу семьи с детьми и дам среднего возраста, похоже, специально нарядившихся ради этой поездки. Учитель математики Ролф, рассказавший нам о комете, курит у входных дверей.

– Они верят в бога? – спрашиваю я.

– Многие из них хотят сейчас покреститься… на всякий случай, – говорит Стина и улыбается снова. – Но им не обязательно верить. Церковь должна быть открыта для всех.

– Но если они не верят, что тогда делают здесь?