Последняя королева

– Я не рабыня, – возразила Сорайя. – Я converso.[33] Мы в Испании. Таких, как я, – сотни среди стражи и прислуги. Одной больше, одной меньше – кто заметит? Я спрячу письмо на себе, украду мула и незаметно ускользну.

Она посмотрела на меня. То была самая долгая речь из всех, что я от нее слышала, и меня почти загипнотизировали ее неожиданная сообразительность и безупречный испанский.

– Я слушаю разговоры грандов, когда хожу на кухню, – добавила она. – Они меня даже не замечают, зато я их вижу. И слышу. Многие говорят: они не знают, что теперь делать. Я подслушала, как тот толстый граф говорил, что его величество ждет в Сеговии, в алькасаре казначейства. Сеговия недалеко, самое большее неделя пути. Я могу туда добраться.

– Вспомни Лопеса, – тихо сказала я. – Его пытали, а ведь он служил моей матери. Если тебя поймают, я даже представить не могу, что с тобой сделают.

– Я пережила падение Гранады, – ответила она, словно этим все объяснялось.

Беатрис кивнула:

– Не могу не признать – план и впрямь неплох. – Она повернулась к Сорайе. – Не задерживайся. Уходи завтра утром, пока все не проснулись. После того как доставишь письмо, не спеши назад с добрыми вестями – иначе один Бог знает, что с нами всеми станет. Поняла? Держись подальше, пока не поймешь, что опасность миновала.

– Да, обещаю, – кивнула она.

Я обняла Сорайю. Она была моей постоянной спутницей с самого детства, и мы обе понимали, что можем никогда больше не увидеться.

* * *

Перед рассветом она ушла, спрятав мое письмо под юбки.

Часы тянулись подобно вечности. Когда наконец наступила ночь, мы с Беатрис крепко обнялись.

– Ей удалось, – выдохнула я. – Она в пути. Да хранит ее Господь.

– Да хранит Господь нас всех, – сказала Беатрис.

Глава 27

Прошли три полных напряжения дня. На четвертое утро нас разбудили громкие голоса и нестройный лязг стали. В мою комнату вошли рослые германские наемники в доспехах и с пиками и объявили, что мы уезжаем немедленно. У нас с Беатрис оставалось меньше часа, чтобы побросать мои вещи в сундуки и упаковать саквояжи, после чего нас препроводили во двор, где собралось войско Филиппа.

Никто не произнес ни слова. В окружении стражников мы прибыли в Кастилию, в город Бенавенте, откуда происходил наш граф. Филипп разместил меня в покоях королевского дворца и поставил у дверей круглосуточную стражу.

Оказавшись взаперти в роскошных комнатах, я поняла: случилось нечто ужасное. Беатрис сообщала, что вельможи постоянно переговариваются, но ничего конкретного выяснить не смогла. Я боялась за мою отважную Сорайю, о которой вообще ничего не было слышно.

Двадцать восьмого июня подтвердились мои худшие опасения.

Ко мне в покои явился Филипп в сопровождении дона Мануэля, маркиза де Вильены и графа де Бенавенте. Дон Мануэль медоточивым голосом зачитал документ, который держал в руке:

– «Нижеследующим заявляем, что любимая всеми ее светлость королева Хуана не желает принимать участие в каких-либо государственных или административных делах. В противном случае это может привести к беспорядкам в королевстве, вызванным ее болезнью. Чтобы избежать подобного, предлагаем нашему тестю королю Фернандо отказаться от регентства и немедленно покинуть Кастилию, ибо если он или кто-то из его сторонников и далее будет препятствовать нашему восшествию на престол, это будет считаться изменой, наказуемой тюремным заключением или смертью. Подписано двадцать седьмого дня июня тысяча пятьсот шестого года его высочеством Филиппом, королем Кастилии и эрцгерцогом Фландрии».

Дон Мануэль скатал свиток и протянул его мне:

– Копия для вашей светлости. Как видите, свои подписи добавили большинство грандов.

Вцепившись в шаль на плечах, я прижала другую руку к животу. Я была одна – Беатрис вышла, чтобы принести мне обед.

– У вас есть моя подпись или подпись моего отца? – спросила я. – Если нет – для кортесов этот документ ничего не значит.

– Твой отец знает, что мне лучше не перечить, – бросил Филипп. – Ему больше не на кого рассчитывать, кроме своих вельмож в Арагоне, а они не станут рисковать ради него. Мое войско достаточно велико, чтобы, если мне захочется, размазать в лепешку его самого и его жалкое королевство. Молись лучше, чтобы он уехал из Сеговии в Арагон, пока я за него не взялся. А пока что завтра мы устраиваем в честь праздника бой быков. Ты можешь там не появляться – хотя я рассчитываю, что ты почтишь своим присутствием мое восхождение на трон на специальном собрании кортесов в следующем месяце в Вальядолиде.

Он направился к двери. Дон Мануэль засеменил следом. Вильена и Бенавенте остались. Я посмотрела на графа, и он отвел взгляд. Вильена впервые в жизни не улыбался.

Я подняла голову. К моему удивлению, голос мой почти не дрожал:

– На вашем месте я была бы осторожнее, господа. Как вы только что видели, для моего мужа нет ничего святого. Интересно, как он поступит, когда придет время вас вознаградить?

– Мы примем к сведению ваши слова. – Вильена низко поклонился и вышел.