Последняя королева

Неожиданно кортеж оказался у самых ворот: это было впечатляющее собрание всадников в развевающихся плащах с алыми, золотыми и голубыми знаками различия, неестественно ярко сверкавшими на фоне раскаленного добела неба. Среди них были Вильена и Бенавенте, а также коннетабль. Я видела его в Бургосе, когда он скрывался среди войска Филиппа, и позже, когда Филипп умер. Похоже, он действительно шпионил для отца.

А потом я увидела короля Фернандо, ехавшего впереди на жеребце под зеленой бархатной попоной. У меня подкосились ноги. Я вспомнила холодный день на обугленном поле в окрестностях Гранады, когда я, невинная девочка, с нетерпением ждала его появления. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Тогда он ехал с непокрытой головой, и его сопровождал мой брат, похожий на ангела. Сейчас же на его лицо падала тень от черной шляпы, на полях которой поблескивал единственный драгоценный камень. Он повернулся, что-то сказав всаднику позади, а затем спешился. Его сапоги глухо ударились о пыльную землю. Следуя его примеру, прочие один за другим спрыгивали с седла. Сердце мое билось все отчаяннее, пока мне не показалось, будто оно готово выскочить из груди.

Отец повернулся к нам. Мои фрейлины присели в реверансе. Я стояла не шевелясь, глядя на него, словно на мираж, который мог исчезнуть в любой момент. Расправив плечи, он зашагал через двор.

Медленно, едва скрывая охвативший меня трепет, я двинулась ему навстречу.

Отец остановился и снял шляпу. Блеснула его лысая макушка, загоревшая под неаполитанским солнцем до цвета меди. В его отросшей каштановой бороде пробивалась седина. Казалось, он стал чуть ниже ростом и слегка располнел, но осанка его осталась прежней, до боли знакомой. Слегка согнув ноги и уперев в бока руки в перчатках, он наклонил львиную голову.

Подобрав юбки, я бросилась бежать. Чепец слетел с головы, но я не заметила. Вблизи я увидела, как блеснули глаза на его покрытом глубокими морщинами лице.

– Madrecita… Mi madrecita, al fin…[37] – Он привлек меня к себе. – Я дома, – проговорил он, обнимая меня. – Я приехал домой, к тебе.

Я закрыла глаза, но до этого успела увидеть среди вельмож адмирала, который кротко склонил голову.

* * *

Мы сидели в зале за столом с остатками ужина. Вельможи по требованию отца удалились в выделенные им жилища. Обслужив нас, исчезли и мои фрейлины.

Как ни странно, за ужином мы говорили лишь об обыденных вещах. Я спросила отца о моем сыне, которого он оставил в Арагоне, и о его путешествии. «Неаполь – настоящий ад, – рассмеялся он. – Но притом богатый». Нас разделяли пять лет разлуки, и обоим не хотелось разрушать иллюзию, что мы просто наслаждаемся долгожданной встречей, пока наконец не стало ясно, что избежать этого не удастся.

Поднявшись с кресла, отец взял кубок с вином и направился к выходу во внутренний дворик. Уже наступила ночь, и из открытых дверей доносился запах цветущего жасмина. Отец закрыл глаза:

– Жасмин… он всегда напоминает мне об Изабелле.

Я молчала: упоминание о матери невольно ранило меня. Отец вновь повернулся ко мне и покачал головой:

– Прости. Не хотел сделать тебе больно. Сказал не подумав.

– Знаю, папа. – Я посмотрела ему в глаза. – Можешь говорить о ней, если хочешь.

– Нет, – криво усмехнулся он. – Поговорим лучше о тебе, хорошо? – Он вернулся к столу и поставил кубок. – Не хотел бы тебя больше обременять. Хочу, чтобы ты чувствовала себя в безопасности. Понимаю, за одну ночь этого не добиться, учитывая, что тебе пришлось пережить.

– Я все выдержу, папа, – улыбнулась я. – И у меня есть вопросы, на которые можешь ответить только ты.

– Вопросы? – Удивленно взглянув на меня, он снова взял кубок, осушил его и тут же опять наполнил из графина. Раньше он пил куда меньше, практически полностью воздерживаясь от вина, за исключением официальных приемов. – Ладно. – Он расправил плечи. – Задавай свои вопросы.

Я глубоко вздохнула:

– Почему ты уехал из Испании, даже не попытавшись со мной увидеться?

К моему облегчению, в словах моих не прозвучало упрека. Только теперь я в полной мере поняла, насколько сбило меня с толку его поведение и насколько я в нем нуждалась, стремясь пережить своего мужа и завоевать трон.

– Я думал, ты знаешь, – нахмурился отец. – Филипп меня вынудил. Угрожал вторгнуться в Арагон. У меня нет той полноты власти, которой я обладал вместе с твоей матерью. Даже будучи регентом, я все равно нуждался в поддержке грандов. А они целиком выступили на стороне твоего мужа.

– А Сиснерос? Он был твоим шпионом?

– Да. Он сообщал мне обо всем, вплоть до того заседания кортесов, где ты бросила вызов Филиппу. А потом по какой-то причине вдруг перестал писать.

– Ничего удивительного. Он пытался завершить то, что начал Филипп. Думаю, он сам хотел править Кастилией, возможно через своих сыновей.

– Не сомневаюсь. У старого стервятника наверняка рыльце в пушку, хотя сразу после моего приезда он явился ко мне и убеждал, что его единственная цель – защищать королевство. Собственно, большинство вельмож просили у меня прощения.

– Это у меня они должны просить прощения! – возмутилась я.