Последняя крепость Рейха

Положение гражданского населения стало ухудшаться ото дня ко дню. Госпожа Краузе вспоминала: «В течение многих дней мы обходились без воды. До колонки не представлялось возможности добраться, так как каждый оказавшийся там мог стать жертвой русских снайперов. У нас дома имелись некоторые запасы воды, чтобы умыться, попить и иногда помыть посуду… Несмотря на все эти трудности, мы пытались жить хорошо, насколько это было возможно в тех условиях. Дочка Бербель играла со своим плюшевым медвежонком и иногда мастерски делала из огарков свечей новые светильники. Так как свечей было весьма немного, то в большинстве случаев мы сидели в полной темноте. Но если начинался сильный обстрел, то мы зажигали свечу и чувствовали себя увереннее при этом слабом освещении в нашем подземном убежище… 28 февраля, когда русские находились от нашего укрытия на расстоянии шести домов, наш подвал превратился в военный лагерь. В нашем погребе ежедневно спало от 10 до 15 солдат. В большинстве своем это были очень молодые люди. Их постоянно беспокоили „цепные псы“ (армейская полиция), которые постоянно охотились за людьми, дабы послать их на фронт и продолжить бессмысленную оборону Бреслау. Кроме этого, партийные органы гнали всех людей на строительство баррикад. В итоге я тоже должна была идти на Харденберг-штрассе, чтобы участвовать в земляных работах. В тот момент русских отделяло от кирасирских казарм каких-то 300 метров. Когда они видели скопление людей, которые занимались возведением укреплений, то по ним открывался огонь. Люди в панике разбегались по окрестным подвалам. Там находились солдаты, которые не понимали безрассудности решения посылать гражданских на работы прямо под носом неприятеля. Когда мимо дверей проходили четыре солдата, то я попыталась бежать вместе с ними. Они крикнули мне, чтобы я пригнулась и держалась от них на расстоянии метра. Мы выглянули из одной из баррикад, как один солдат внезапно вскрикнул: „Быстро в дом, сейчас начнет стрелять „оргáн Сталина“[22]!“

Теперь я сидела вместе с солдатами в углу одного полуразрушенного дома до тех пор, пока не прекратился обстрел. После этого мы побежали к углу Лотарингской улицы и улицы Кайзера Вильгельма. Чтобы оказаться дома, мне надо было пересечь улицу Кайзера Вильгельма. Каждый, кто хотел выжить, должен был бежать по отдельности. Единственное, на что мне приходилось уповать, были слова молитвы: „Господи, спаси и защити!“ Наконец я оказалась в подвале дома, где, слава Всевышнему, обнаружила целую и невредимую Бербель».