Последняя крепость. Том 1

Ашас — пожилой румяный толстячок в простом, но добротном камзоле и сапогах на мягкой подошве — явился через четверть часа. Он приступил к осмотру немедленно, не сказав ни слова, и никак не дал понять, что узнал, кого ему предстоит врачевать. Видимо, таков был устоявшийся обычай его ремесла. Густо намазав руки какой-то вонючей дрянью, он принялся надавливать на изуродованную плоть, приподнимать струпья, запускать пальцы в глубокие, сочащиеся гноем черные рассечины язв. Движения его, поначалу деловито-быстрые, постепенно замедлялись… Скоро Ашас вовсе опустил руки. Не глядя на застывшего в кресле Эрла, словно замечая в комнате только Гавэна, он отошел на середину комнаты. Первый министр, поколебавшись, подступил к нему.

— Это ни на что не похоже, — шипящим шепотом проговорил лекарь, — я не знаю, что это такое. Хотелось бы посмотреть на бабу…

— На бабу теперь любуется Харан в своем Темном мире, — очень тихо сказал сквозь зубы Гавэн.

Но Эрл услышал их.

— Тулус говорил мне, что, вероятнее всего, эта болезнь — магического происхождения, — подал голос король. — Но как избавиться от нее, он тоже не имел ни малейшего понятия… — Эрл осторожно и медленно запахнул ворот камзола. — Очевидно, фрейлину кто-то проклял, а она… передала это проклятие мне.

— Сгинь, — приказал Гавэн Ашасу.

Когда тот исчез, бесшумно ступая по каменным плитам пола своими сапогами на мягкой подошве, первый королевский министр закрыл тайный ход и обернулся к Эрлу.

— Ваше величество, — сказал он, — я приложу все усилия, чтобы помочь вам. Но… может быть, попросить эльфов? Я уверен, что их мудрость…

— Нет! — громко захрипел король. — Это невозможно! Только не это! В их глазах каждый человек низок и гнусен, а от такой-то мерзости они отшатнутся в ужасе! Я сражался бок о бок с ними, они являются только мне одному и только со мной говорят… Нет! Эльфы не должны знать об этом! Я умру от стыда, если им станет известно о беде, которая приключилась со мной… Если им… И Литии…

Некоторое время Гавэн размышлял. Затем устало опустился на свою постель и проговорил:

— Эрл, мальчик мой. Я жизнь положу, чтобы спасти тебя… Но мне нужна свобода действий.

— Ты получишь ее, — не думая, проговорил Эрл, — отныне ты волен поступать так, как тебе покажется правильным, не испрашивая моего позволения. До того дня, как эта позорная погань уйдет из моего тела. Сделай так, чтобы я выздоровел, дядюшка!

— Клянусь жизнью! — торжественно возгласил первый королевский министр господин Гавэн.

Король тяжело поднялся и накинул на плечи мантию…

Оставшись один в своих покоях, Гавэн улегся в постель. Он долго лежал, не двигаясь, только шевеля губами, точно размышляя, разговаривал сам с собой. Потом вдруг открыл глаза, гортанно вскрикнул и, приподнявшись, схватился за грудь.

— Не надо… — с трудом проговорил министр. — Не надо… Зачем это?..

Мертвенный холод стиснул его сердце. Злобное существо, снова проснувшееся в груди Гавэна, зашевелилось, причиняя невыносимую боль. И тем страшна была эта боль, что явственно ощущалось: она не обычный предвестник раны или болезни. Эта боль могла означать только одно — скорую и неминуемую смерть. Абсолютный конец, после которого нет и не может быть ничего.

— Я сделал все, как вы хотели, досточтимый Лилатирий, — захрипел министр, — я сделал все, что от меня зависело… Клянусь, большего не смог бы никто! Почему же?..

«Это еще не все, — зазвучал в его голове певучий голос, — далеко не все… Мало убедить короля взять под стражу и судить Королевским судом тех, кого называют болотниками. Я хочу, чтобы их приговорили к смерти. Чтобы они были казнены при большом стечении людей, казнью жестокой и позорной. Я хочу, чтобы о святотатстве, свершенном этими гнусными преступниками перед Высоким Народом, знал весь Дарбион… Я хочу, чтобы жители великого города сами жаждали смерти для болотников. Ты понял меня?»

— Да… — заскулил Гавэн, корчась на постели, — я понял, понял… Я сделаю, как вы велите… Народ Гаэлона возненавидит болотников, посмевших оскорбить вас… Я… я… Не надо меня мучить больше, досточтимый Лилатирий!.. Я же и так верно служу вам!.. Какая польза от того, что я сдохну от боли?.. Я все сделаю, все! Король верит мне, как никому другому! Вы же и сами знаете уже — он таки открыл мне поразившую его напасть! Он дал мне свободу действий, чтобы я помог ему излечиться! Видите, я не подвел вас! И дальше не подведу!

«Вот то, что понадобится тебе», — прозвенело еще в голове первого министра. И смолкло.

Ледяной комок в груди Гавэна стал медленно оттаивать. Боль отступала. Он, тяжело дыша, откинулся на перину. Слезы бежали по его морщинистым щекам. Вытянув ноги, он почувствовал, как ступни уперлись во что-то тяжелое. Приподнявшись, министр увидел в изножье своей кровати большой кожаный мешок. Толкнув его, услышал приглушенное металлическое звяканье. От толчка мешок неуклюже накренился — и из неплотно стянутого горла сияющим потоком посыпались на пол золотые монеты.