Последняя крепость. Том 2

Рекруты взобрались следом за своим мастером. Дождавшись их, рыцарь быстро, но тщательно смотал веревку с крюком, повесил ее себе на пояс — из чего следовало, что покидать замок он собирается не этим же неудобным путем, а обычным, через ворота.

По лестнице, идущей вдоль стены, трое спустились во двор.

— Ну, веди, хозяин, гостей, — сказал северянин Якобу.

Во дворе царило редкостное запустение. Даже грязи не было видно, ее покрывал утоптанный слой объедков, глиняных черепков, человеческих фекалий и прочего мусора. В дальнем углу, у стены, белел полукружьями ребер полуразложившийся труп лошади.

— Н-да… — оценил Оттар. — Это похлеще того, что нам до сих пор приходилось видеть. Слушай, рекрут Якоб, а твой папашка-то живой вообще? Что-то непохоже, чтобы здесь остался кто-то благородных кровей.

— Не знаю, — буркнул Якоб. — Нам вот сюда, мастер Оттар…

Дверь в главную башню была гостеприимно открыта, побалтывалась от ветерка, скрипя на петлях. Северянин усмехнулся, отдавая должное смекалке защитников замка.

— Стратеги… — молвил он, пропуская рекрутов вперед. — Хитрецы, мать их…

На них напали, когда они только начали подниматься по узкой винтовой лестнице. Сначала с треском захлопнулась дверь, перекрыв единственный источник света, потом сверху загрохотал по выщербленным ступеням большой бочонок, набитый камнями.

Оттар одним могучим ударом ноги вышиб дверь и шагнул обратно во двор. Мгновением спустя идущий впереди рекрут Барац, прижавшись к стене, дождался, пока катящийся бочонок поравняется с ним, и, несильным толчком изменив его направление, отправил его в пустоту лестничного пролета. Следом за бочонком, вопя и размахивая факелами, вниз по лестнице бросились несколько человек — явно намеревающиеся атаковать поувеченные тела…

Северянин закончил первым. Когда рекруты Барац и Якоб выволокли из башни двух первых слабо стонущих оборванцев, Оттар уже стоял спокойно, потирая ушибленные костяшки на правой руке. У ног мастера валялись, не подавая признаков жизни, пятеро обезоруженных защитников замка.

— Еще один на ступеньках остался! — бодро рапортовал Барац. — Сейчас выволоку!

Оттар кивнул. Якоб, уложив того, кого тащил, в грязь, опустился рядом с ним на корточки.

— Фельд! — негромко позвал он. — Эй, Фельд!

Фельд, левый глаз которого заплыл чудовищной фиолетовой гулей, приоткрыл правый — и некоторое время мутно всматривался в сидящего перед ним.

— Го… господин… молодой господин Якоб?.. — блеюще выговорил он и лишился чувств.

Якоб вздохнул и поднялся.

— Узнал-таки, — прокомментировал Оттар, с интересом наблюдавший за происходящим. — Лучше поздно, чем никогда, как говорили у нас в Северной Крепости Порога.

Вернулся Барац, таща под руки последнего из защитников.

— Теперь — вперед, — скомандовал Оттар. — Надеюсь, нас больше никто задерживать не будет.

Якоб вел их и сам шел первым. Они поднялись на верхний ярус башни, прошли по галерее, соединявшей башню с основным строением. Проходя мимо одной из комнат, дверь которой, скорее всего, пошла на дрова для каминов и печей, Якоб остановился. Посреди пустой комнаты на куче грязного рванья, бывшего когда-то настенным гобеленом, лежала борзая сука, окруженная десятком повизгивающих щенят.

— Это была детская, — хмуро сказал Якоб.

— Почему это — была? — с усмешкой спросил Оттар.

— Это была моя детская, — пояснил Якоб.

На этот раз северянин удержался от комментариев.

Покои графа Матиана оказались пусты. Сквозняк из открытых окон шевелил пепел и золу, густо покрывавшую пол. Стены комнаты были закопчены, а в углу громоздились обгорелые останки большой кровати. Оттар и Барац переглянулись. А Якоб обронил:

— В главный зал, — и ускорил шаг…

Главный зал выглядел так, будто в нем уже не один год непрерывно шел пьяный дебош. Впрочем, вполне возможно, так оно все на самом деле и было. Длинный стол, идущий через весь зал, оказался завален грязной посудой и костями. Под столом ворчащие собаки грызлись из-за объедков. В огромном камине пылало пламя, а рядом с камином высилась гора переломанной мебели, явно приготовленной для сожжения. Во главе стола сидел, уронив заросшую нечесаными космами голову на руки, грузный человек. Перед ним стоял большой котел, из которого торчали обглоданные кости, кувшин с отбитым горлышком, валялось несколько ножей и меч.

Услышав шаги вошедших в зал, человек за столом медленно и с видимым трудом поднял голову.

— О, Милостивая Нэла… — проговорил Якоб.

Оттар присвистнул. А Барац взглянул на Якоба с сожалением.

Вид барона сэра Матиана был ужасен. Опухшее лицо его обрамляла заскорузлая клочковатая борода, в которой целиком спрятался рот. Глаза, превратившиеся в узкие щелки, открывшись, безумно сверкнули.

— Где шляетесь, поганцы? — прохрипел барон. — Кому было сказано — вина принести?! А ну-ка, постойте… Вы кто, Харан вас раздери, такие?..

Он подался вперед, натужно моргая.