Последняя, кто умела лгать (СИ)

Казалось, что она не успела увидеть поместье прежде, чем слёзы проступили на её глазах. Её кинуло в дрожь от одного вздоха и взгляда на тёмную гостиную. Гермиона почувствовала, как хрустят кости и остатки души вновь разбиваются на миллионы осколков. Она была похожа на птицу, у которой были сломаны оба крыла. Все движения сковало, а в горле образовался ком.

— Можешь подождать меня на улице? — всхлипывая, попросила девушка. — Пожалуйста.

Забини молча вышел, а она коснулась пальцами к поручням лестницы, медленно поднимаясь на второй этаж. Каждый шаг давался сложнее, напоминая Гермионе о событиях семилетней давности. Первые двери в которые она заходит — это спальня, в которой она когда-то лежала, истекая кровью, после очередного наказания от Волан-де-Морта. На светлом ковре тёмное пятно от засохшей крови, которое эльфы так и не смогли вывести. Казалось, словно это произошло вчера.

Она помнила, как была готова ещё тогда принять объятия смерти, но именно Забини инициировал её спасение. Он спас её тогда, и зачем-то пытался спасти и сейчас. Гермиона должна была быть просто благодарна ему, а вместо этого — просто продолжала искать, в чём бы себя ещё обвинить. Она не лучший человек в этом мире, но она же достигла конечного результата, в которому стремилась. Разве нет?

Пустующие портреты на стенах пугали в некотором роде и напоминали о том, что в этом поместье никто и никогда больше не сможет жить. Этот дом — история. Мрачная и кровавая, но с относительно хорошим концом.

Гермиона касалась стен и слышала крики тех, кто тут умер. Она прислушивалась к каждому шороху, видя в темноте десятки пар несчастных глаз, замученных и убитых ею людей. От этого ей точно никогда не удастся убежать, хотя она и не пыталась. Это её крест.

Блейз стоял на улице, докуривая свою сигарету, когда Гермиона наконец-то вышла из поместья. Её бледная кожа блестела в солнечных лучах из-за слёз, а карамельные глаза почернели. Ей лишь оставалось надеяться на то, что когда-нибудь она забудет сюда дорогу, что когда-то это поместье сгорит дотла.

— Куда дальше?

— Я не могу объяснить тебе, где точно находится это место. Я думаю, что у меня достаточно сил, чтобы я перенесла нас туда.

— Ты уверена?

— Да, доверься мне.

Она протянула ладонь парню, чётко представив в голове место, о котором никогда не смогла бы забыть. Гермиона открыла глаза через долю секунды, сразу же увидев два знакомых надгробия. Тут должно было быть и третье, но она не успела. Девушка подошла ближе к могиле Северуса и опустилась на колени.

— Привет, мой милый друг. Прости, что так долго не приходила к тебе.

Гермиона чувствовала, как две пары глаз смотрят на неё. Снейп и её маленькая копия, которые уже много лет не покидали её. Личный сорт безумия Гермионы Грейнджер выглядел именно так.

— Я должна отпустить тебя, Северус, — она смахнула слёзы со своего лица. — Давно должна была отпустить, но не могла. Я слабая. Я всегда нуждалась в твоей поддержке, это очень эгоистично с моей стороны. Знаешь, дементоры отобрали у меня все мои счастливые воспоминания, и я почти тебя не помню. Я надеюсь, что ты счастлив там, мой милый друг.

— Ты умница, Гермиона, — послышался знакомый мужской голос. — Ты была моей лучшей ученицей. Ты была моей лучшей подругой. Ты всё сделала правильно, и она, — Северус указал на маленькую Грейнджер, — не злится на тебя. Будь счастлива!

Образы, которые видела только она, растворились в воздухе. Она расплакалась с новой силой, и в последний раз провела рукой по надгробию Северуса Снейпа.

— Я скучаю по тебе, Джинни, — Гермиона подошла к второй могиле. — Гарри меня не простил, и я себя не простила за тебя. Я всё ещё помню твои глаза и твой голос. Мне нет прощения за то, что я сделала…

Она надеялась на то, что когда-то они встретятся. Там, где кончается море. Там, где кончаются звёзды и небо. Ей искренне хотелось верить в то, что Джинни попала в место намного лучше, чем просто вокзал Кингс-Кросс.

— Ты знаешь, где похоронены мои родители? — спросила Гермиона, подойдя к Забини.

— Да, — он протянул руку, и они исчезли.

В Англии было намного прохладнее, чем в Италии. Она не понимала, связано ли это только с климатом, или тут было душевно холодно. Надгробие, которое одним своим видом причиняло боль было в нескольких шагах от них. Её губы задрожали, а глаза закрылись.

— Я оставлю тебя, — Блейз отступил, позволяя Гермионе побыть наедине.

Джин и Томас Грейнджеры

12.03.1998

Любимые не умирают, они лишь рядом быть перестают.

В груди совсем не спокойно — там настоящий ураган, который вырывал сердце с корнями. Теперь она могла себе позволить вспоминать о них и о том, что они её любили до последнего вздоха. Они умерли у неё на глазах, а она не проронили слезы, потому что отыгрывала чёртову роль. Она поставила в этой игре на кон всё. Абсолютно всё.