Последняя любовь Гагарина. Сделано в сСсср

Причём, заметь, ты сам выкликаешь эти следы сообщений, отталкиваешься от самого себя (их видишь и понимаешь ты, а не некто иной), следовательно, взгляд обречён быть доброжелательным. Едва ли не материнским. Он укоряет и предупреждает, предохраняет и показывает правильную дорогу. То есть заботится о тебе.

Всегда сохраняется искус толкования, расшифровки всего, что происходит, ибо печально понимать безграничные возможности случайности. Это же так нелепо, правда? Взгляд со стороны даёт тебе ощущение осмысленности событий, некоторой предопределённости, впрочем, не исключая и возможности твоего в неё, в предопределённость, вмешательства. Быть чутким и внимательным, тогда не наделаёшь ошибок, убережёшься от бед, сохранишь молодость и здоровье до самых седин.

Гагарин очень часто ловит себя на том, что окружающая действительность постоянно говорит с ним о нём. О том, как быть. Как поступать. Нужно только уметь прислушиваться и знать язык, на котором. Для этого не следует торопиться, важно часто останавливаться и прислушиваться к внутреннему голосу. Так как именно он – точное эхо знаков, переваренных сознанием и выданных готовым результатом, в котором всё может оказаться существенным: то ли строчка гороскопа в еженедельной газете, то ли странное совпадение случайной песенки с крутым поворотом биографии.

32

Возможно, это очередная завиральная теория, на которые впечатлительный Гагарин чрезвычайно падок, возможно, его мозги застоялись от безделья, но Олег понимает, что существует странная закономерность между тем, что он записывает в бракованном блокноте, и тем, что затем происходит в реальности.

Гагарин вспоминает вечер накануне его дебютного похода в ресторан, читает записи, сделанные перед этим про «плюнуть с Эйфелевой башни» и про «танго с женщиной своей мечты» в роскошном отеле.

Итого. В Париже был? Был. С башни плевал? Было дело. А танго? Не только танго. И самба, и вальс, и даже пасодобль, утанцевались подшофе вусмерть. Анечку захотел с глаз долой? Отныне бедная Аня в дурке, сама виновата – «Дошираком» там её точно никто кормить не станет… Как подозрительно много совпадений! Выше статистической погрешности!

Написал «хватит съемных квартир» – и хозяева хаты сгинули в недрах Африки, так что никакой Интерпол вместе с Красным Крестом разыскать не могут, квартира, конечно, не его, но на нём, пока не отыщутся, никто и не хватится. Много денег хотел? И вот вам оно, пожалуйста…

Сомнительно, конечно, но ведь приятно. Приятно ощущать, что ты всемогущ, любое желание осуществимо. Чёрт… Гагариным овладевает азарт; как маленький ребёнок, он принимается перечислять возможные желания.

Вроде уснуть хотел, но так завёлся, что не до сна теперь. Видел бы кто со стороны – та ещё картина: сидит голый мужик в своей кровати и пальцы загибает: хочу то, хочу это…

Под музыку из мультфильма («Мы в город Изумрудный идём дорогой трудной, идём дорогой трудной, дорогой непрямой…»), которая шумит на всю квартиру, пока кассета не закончится.

Уснул под утро почти счастливый.

33

А завтра снова на завод – точить болты за три копейки. Встал и как заведённый начал готовиться на работу. Движения отработаны до автоматизма, в голове гудят, распадаясь, обрывки видений.

Пока бреется и гладит рубашку, вспоминает, что приснилось – Париж, Вена, ярко-красный «бугатти» и какая-то женщина, которую называл милой и даже любимой, пригрезится же такое с перепоя. Вроде вчера и не пил, а похмелье как после затяжного фестиваля, разыгранного по случаю очередного Дня медика или каких иных не менее существенных причин.

В холодильнике совсем пусто. Из-за чего берёт оторопь. Чем меньше в холодильнике продуктов, тем дольше ты в него смотришь. Спасают скучные хлопья. Ну и зелёный чай, как без него. Тёрпкий, бодрит. Уже заварен.

Натягивает длинные хлопчатобумажные носки (носкам, их фактуре и тем более расцветке, уж не знаю почему, всегда придаётся особое значение), потом брюки. Не забыть выключить свет в туалете. Проверить утюг, газовую плиту. Сегодня её и не включал вовсе, но мало ли что: порядок есть порядок.