Последняя любовь Скарлетт

– Вы знаете, именно сейчас! – кивнул Ален. – Так я воспользуюсь услугами вашего аппарата, вы не станете возражать?

– Звоните! – махнул рукой Батлер. – Только, по-моему на телефонной станции уже все спят…

– Мистер Батлер, вы же только что сами звонили, помните? Не волнуйтесь, мне приходится частенько вести ночной образ жизни. Я распорядок работы телефонисток изучил досконально…

С этими словами Ален прошел в кабинет и принялся крутить ручку телефона, прижав трубку к уху плечом. Батлер отошел от двери, присел на кончик кресла и переплел пальцы у себя на колене.

– Черт, вы правы, мистер Батлер! – заметил молодой человек. – Эти девицы заснули… Ничего, придется их разбудить…

Он снова и снова крутил ручку, пока на его требовательные звонки кто-то не отозвался.

– Алло! – обрадованно закричал Ален и победно посмотрел на Батлера, – дайте квартиру мистера Джона Смолла. Да, именно сейчас, среди ночи! Да!!! Алло? Джонни, это ты? Как там, Френк не заглядывал? Нет? А есть Люси? Позови-ка ее сюда!

Ален отставил трубку от уха. Батлеру было слышно, как на другом конце провода играет музыка.

– Привет, – произнес Ален. – Кто у тебя там? Монди заглядывал? Да? Скажи, чтобы ко мне не приходил. В случае чего я сам зайду.

Батлер поднялся, походил вокруг, потом опустился в кресло рядом с окном и стал ждать, когда Ален либо вернется, либо простится и уйдет. Но Перкинсон все еще стоял у телефона. Он снова крутил ручку вызова телефонистки. Батлер увидел, что юноша задержал взгляд на картине, висящей рядом на стене.

У молодого человека вздрогнули плечи. Потом Ален посмотрел на Ретта и встретился с ним взглядом.

– Сейчас уйду, – кивнул Ален Батлеру.

– Я надеюсь… – чуть слышно процедил Ретт.

– Мадемуазель, я вас попрошу еще об одной услуге! – уже говорил Перкинсон…

Батлер отвлекся. Он с тоской вспомнил давнюю крестьянскую пословицу о том, что нельзя свинью пускать за стол, иначе она заберется туда с ногами.

– Алло? Моника? – сказал Перкинсон в трубку. – Привет, это Ален! А кто же еще? Ты не раздумала ехать завтра в Сент-Моррис? А когда решишь? Я перезвоню! Если поедешь ты, я тоже поеду. Ну ладно, – вздохнул Ален. – Да, один, один, дурочка! Что, не хочешь? Я думаю, зря! В общем, надеюсь, что мы еще увидимся!

Юноша немного помолчал.

– Это все безумно интересно, но нам надо заканчивать разговор, моя милая… Да-да, заканчивать… Если хочешь, мы сможем его продолжить в Сент-Моррис! Нет. Ну ладно, ты сама себе враг… Ну пока…

Ален отнял трубку от уха с явным намерением положить ее, однако, его рука застыла на полпути.

– Эй, ты еще слушаешь? – снова закричал в трубку Перкинсон. – Ну что, может быть, решила? Долго думаешь! Как, недолго? Прошло уже, – он посмотрел на настенные часы, – целых четыре минуты! Что? Хочешь мне перезвонить? Нет! Сюда звонить нельзя.

Ален снова посмотрел на картину.

– Артур Маккоен! – вдруг сказал он. – Нет, это я не тебе!

Последние слова юноша произнес в телефонную трубку.

– Ладно, милая, теперь действительно пора прощаться… Все, целую…

Он положил руку на рычаг.

– Уф-ф! Просто каторга какая-то… – Ален вытер пот со лба. – А ведь это Артур Маккоен! – Он показал на картину телефонной трубкой. Батлер поднял глаза на картину.

– Артур Маккоен? Не знаю…

Он пожевал губами.

– Во всяком случае, молодой человек, это английский живописец восемнадцатого века…

Ален крутнул ручку телефонного аппарата и после этого поднял руки в протестующем жесте.

– Сейчас, мистер Батлер, я вам все объясню. В доме у одних моих друзей есть картина художника Артура Маккоена: чей-то портрет на фоне пейзажа. Я хорошо к ней присмотрелся.

– Вот как? – поднял брови Ретт.

– Да, представьте себе! Там сбоку, – не в центре, как здесь, – тоже нарисована эта вот самая беседка…

Батлер перевел взгляд на картину и внимательно всмотрелся в нее.

– Странно, – протянул он, увидев беседку. – Картина написана, безусловно, в первой половине века…

Глаза юноши блеснули.

– Знаете что? Я сделаю для вас копию…

– Вы что, рисуете? – спросил Батлер.

От такого эксцентричного молодого человека он был готов ожидать чего угодно.

– Нет, что вы, – засмеялся Ален. – Но я могу нанять человека, который скопирует для вас эту картину и недорого возьмет…

– Премного благодарю, – с улыбкой промолвил Батлер. – Это так мило с вашей стороны.

– Вы не рисуете, – сказал Ретт, закуривая сигару, – но вы, пожалуй, увлекаетесь живописью?

Он задал этот вопрос с легким волнением. Ретту было интересно узнать, есть ли в городе еще люди, которые так же, как и он сам, вдруг почувствовали тягу к изобразительному искусству. А если люди имели ее всегда, так это было еще таинственнее, еще привлекательнее.

Но молодой человек, не оправдав надежд Батлера, помотал отрицательно головой.

– Я просто часто видел эту картину, – ответил он, – потому что она как и ваша, висит недалеко от телефонного аппарата…

Юноша встал и вздохнув, огляделся вокруг.

– Какой-то странный у вас дом, мистер Батлер! – сказал он. – Вы знаете, я не буду скрывать… Он мне не нравится, но чем-то все же притягивает. Я вижу, что ваш адвокат уже не осчастливит нас своим приездом…