Последняя любовь Скарлетт

А Скарлетт продолжала, воодушевляясь все больше и больше:

– Да, помнится мне, ты еще сказал, что ты бы бросился спасать не этот бесполезный во всех отношениях прямоугольный лоскут холста, не «Даму с горнастаем», а горностая… Ты даже не вспомнил о даме…

Говоря о «даме», Скарлетт, конечно же, имела в виду саму себя.

– Да, говорил…

– Тогда чего же ты возмущаешься?.. Ты, как избалованный, капризный мальчик, хочешь так много игрушек – и свой антиквариат, и свои картины… И этого облезлого хомяка… Надо выбирать, Ретт, – произнесла Скарлетт. – Что-то одно…

Ответ Ретта заставил ее вздрогнуть.

– Скарлетт… Скажи мне, только честно: почему ты это сделала?..

Скарлетт обескураженно замолчала… Боже, откуда ему об этом известно?.. Как только он мог догадаться?.. И что же делать – упрямо все отрицать?.. А стоит ли?..

Ретт повторил свой вопрос:

– Для чего ты сделала это, Скарлетт… Только не отпирайся – я ведь знаю, что это ты…

И тут она совершила крупную ошибку… Да, ей наверняка стоило во всем признаться, сказать, что она совершила этот бессмысленный поступок не по злому умыслу, а, скорее, от отчаяния и безнадежности… Но Скарлетт, наученная опытом общения последних месяцев, сразу же принялась все отрицать…

Делала она это как-то слишком горячо, даже ожесточенно…

– Ретт, я не отвечаю ни за твоих грызунов, – сказала она таким тоном, будто бы у Ретта был не один горностай, а целое полчище крыс, – ни за твоих грызунов, ни за твои картинки…

Ретт отпрянул.

– Скарлетт!..

Но та уже почувствовала в себе ту самую ярость мысли и действий, перед которыми ее воля была совершенно бессильна…

– Если ты имел желание содержать в своей комнате этого облезлого хомяка, – продолжала разгневанная Скарлетт, – то должен был, по крайней мере, следить за ним… Это ведь не мое дело…

Он попробовал было возразить:

– Но я…

Однако Скарлетт и на этот раз не дала своему мужу договорить:

– Ретт, меня совершенно не интересуют ни твои домашние крысы, ни твои картины… Ты увлечен и тем, и другим, так будь же любезен, выбирай…

– Скарлетт!.. Она отвернулась.

– Да, Ретт, выбирай: или свои картинки, в которые ты вкладываешь деньги, или этот грызун… – Скарлетт сделала небольшую паузу и, совершенно неожиданно для Ретта произнесла: – Или я…

Выслушав жену, Ретт молча уставился на бумажные лохмотья, которые держал в руках.

Молчала и Скарлетт – она впервые за это время высказала то, что хотела, и теперь слово было за Реттом…

Наконец, спустя несколько минут, он произнес:

– Значит… Значит, ты решила поставить меня перед выбором?..

Скарлетт кивнула.

– Ты сам вынудил меня. Он покачал головой.

– Ага… Да, теперь мне все понятно. Да, для того, чтобы окончательно разобраться в ситуации недоставало только одного…

Скарлетт невольно обернулась к нему и осторожно спросила:

– Чего же?..

Ретт пожевал губами.

– Да, только одного штриха…

Казалось, он разговаривает не со Скарлетт, а только сам с собой – впрочем, именно так оно и было.

Однако Скарлетт, понимая, что если она и теперь не спросит о том, что понятно ему, Ретту, и непонятно ей, то никогда не поймет многого в теперешней своей семейной жизни.

Пристально посмотрев на Ретта, она спросила:

– О чем это ты…

Он все еще сидел, глядя в одну точку, занятый своими мыслями…

Скарлетт повторила вопрос:

– О чем это ты?..

Медленно переведя взор на свою жену, Ретт выразительно произнес:

– Знаешь, только теперь, спустя столько лет, я наконец-то понял, кто ты…

Фраза была произнесена негромко, но настолько серьезным тоном, что Скарлетт почему-то стало не по себе… Таким голосом люди как правило произносят что-то очень важное, такое, о чем очень долго размышляли и к чему, наконец, пришли…

– Я понял, кто ты… Впрочем – почему понял?.. – задал Ретт вопрос и тут же сам на него и ответил: – Я и раньше догадывался об этом… Просто никак не мог собраться с мыслями… А может, может… – он понизил голос. – Может быть, у меня просто не хватало мужества честно признаться в этом самому себе…

После этой фразы Скарлетт поняла, что наступил кульминационный момент их отношений – во всяком случае, отношений последних месяцев…

Стараясь держаться как можно более спокойно и невозмутимо, она произнесла:

– Ну, тогда скажи…

Фраза эта была сказана очень медленно, почти по слогам…

Ретт медленно перевел свой тяжелый, немигающий взгляд на жену.

– Ты действительно этого хочешь?..

Она кивнула.

– Да, Ретт… Мне кажется, что давно уже настала потребность объясниться…

Тяжело вздохнув, он изрек:

– Объясниться?.. Что ж, очень хорошо… Тогда слушай…

В этот момент Скарлетт вновь поймала себя на мысли, что все, что происходит между ними в последнее время – какое-то недоразумение или же затянувшийся печальный розыгрыш… Что теперь Ретт, улыбнувшись так, как это умеет только он, скажет ей что-нибудь хорошее, и после этого у них начнется совершенно иная жизнь – жизнь, в которой не будет ни мелочных ссор, ни нелепых обид, где все будет хорошо и солнечно… Где не будет ничего, что их разделяет – и этого горностая в том числе…