Последняя лошадь

– Бестолко-овый! Это что за кисть такая! Разверни её от себя, палец чуть подсогни! Ты что, этой парализованной культяпкой зрителей собираешься пугать? Смотри! – Земцев легко подбросил мяч вверх, успел подкрутить его и мягко принял на указательный палец. Мяч завращался весёлым волчком, словно прилипнув к пальцу старого жонглёра. Его кисть с остальными сложенными пальцами вдруг приобрела изящный вид, словно некий Владыка благословлял свою паству. Земцев легко перебросил вращающийся мяч с руки на руку, чуть подкрутил его, ударяя по глянцевому боку:

– Подай мячик!

Пашка протянул один из теннисных мячей, которыми он оттачивал технику жонглирования. Фирс сверху положил его на вращающийся. Два мяча один на другом пирамидой забалансировали во вращении. Пашка открыл рот от удивления. Земцев легко подбросил мячи вверх, уверенно поймал их и бросил на ковёр.

– Ну, как-то так… А вообще, особо не трать на это время. Мой тебе совет: выбери предметы по душе, лучше кольца, они у тебя неплохо идут, и долби в одну точку – тогда добьёшься результатов. А так будешь, как все…

– Да что из них можно выжать? – Пашка в недоумении поднял плечи.

– Хм! Ты у Игнатова переднюю вертушку на кольцах видел? У Бородавкина есть пару интересных комбинаций, у Канагина! «Что можно выжать?» – Земцев смешно передразнил Пашку. – По этому пути ещё никто толком не ходил. Все только воруют друг у друга придуманное и повторяют как мартышки. А кольца можно бросать не только вертикально, но и профильно, и плоскостями, и во вращении, и ещё хрен знает как только можно. Ты, главное, второй этаж подключи!

– Какой второй этаж?

– Тот, который должен у жонглёра работать всегда! – Земцев выразительно постучал себе по лбу указательным пальцем.

– Фирс Петрович! Так ведь и у меня своруют! Обидно будет!

– Ты, турок бестолковый, сначала придумай, а уж потом обижайся! А чтобы этого не было, запомни – трюки надо делать такие, чтобы их никто не смог…

Последнее, не печатное слово Земцев произнёс так, что Пашка скорее о нём догадался, чем услышал. – Чего у тебя там дальше по занятиям?

– Акробатика, проволока, история цирка и мастерство актёра у Федосовой.

– Значит так! Сейчас марш в столовую, а потом спать! С преподавателями я договорюсь. Держи рупь, станешь артистом – вернёшь. И без разговоров! – Фирс угрожающе нахмурил брови на протестующее движение Пашки, сердито засопел, тяжело встал и, ударяя тростью в пол, похромал с манежа в учительскую. На барьере манежа осталась лежать светло-коричневая рублёвая купюра…

Глава пятая

Четверокурсница Нателла Серебровская, кареглазая смуглянка с волнистыми чёрными волосами, выходила на учебный манеж с тамбурином. Трое её партнёров по номеру «Цыганская рапсодия» в стилизованных костюмах как бы сидели у костра, изображая картинку из жизни табора. Миниатюра раскрывала характер и режиссёрский замысел номера акробатов-вольтижёров, руководителем которого была сама Нателла.

В ней, как в ребёнке из цирковой династии, соединилась масса кровей, начиная от итальянской, кавказской и заканчивая цыганской. Это была пышногрудая красавица невысокого роста с огненным взглядом и необузданным темпераментом. Как вольтижёр она была превосходно обучена, и равных ей в училище не было. Номер за время просмотров обкатался, и оставалось только получить диплом.

Нателла была невеста с «приданым» – её отчим работал начальником одного из отделов «Союзгосцирка». Это, видимо, и решило судьбу «Цыганской рапсодии». Педагоги дальновидно назначили Серебровскую руководителем…

Нателла была влюблена в Пашку без памяти. Второй год она отчаянно вела на него охоту. То и дело норовила попасться на глаза, заговорить о пустяке, лишь бы быть в поле его внимания. Над Пашкой подшучивали, из-за отчима Нателлы называли «карьеристом». Иными словами, в цирковом мире это не осталось без внимания.

Пашка относился к Нателле, как к своей сокурснице, внимательно и уважительно, но не более того. Он видел и понимал, что созревшая совершеннолетняя девушка готова с ним поделиться своей любовью, но сердце Жары было давно и плотно занято…

Звал он Нателлу не иначе как «Светлячок» или «Кузнечик». Та сияла от счастья. Однажды спросила, почему так её называет. Пашка ответил, что Нателла в переводе с грузинского означает светлячок.

Когда Нателла совсем доставала Пашку своими приглашениями в театр, кино или в гости домой в московскую квартиру, он начинал её сватать, называя имена каких-нибудь записных красавцев сокурсников. Та мотала головой.

– Моё сердце навсегда принадлежит другому!.. – произносила она томно, многозначительно глядя на Пашку. Тот своевременно отводил взгляд, и стрелы Амура пролетали мимо. «Хорошо, что она ещё не в общаге живёт, тогда вообще хоть вешайся!..» – думал Пашка, в который раз уходя от ненужной ему темы.

В свою очередь в Серебровскую был влюблён один из её партнёров – Игорь Васин. Тот видел происходящее, обидчиво сопел и периодически переставал здороваться с Пашкой. Жару ситуация невольно раздражала, он про себя хмыкал: «Детский сад!..»