Последняя миля

– Какой твой лучший вынос? – поинтересовался Декер.

– Мы называем его «шутиха». Ложный пробой в А-гэп фулбеку, переброс ко мне к левому краю. Я срезаю обратно к Б-гэпу и делаю сбой, чтобы убраться с линии и дать тайт-энду паснуть щечкой бекеру, потом рву угол, и поминай как звали. Всегда хватает самое малое на десяток ярдов, пока сэйфти меня не перехватит. Финтим на третьей и длинной, потому что бокс не забит, а вторая играет двойной блок, потому что ведется, что мы отпасуем.

– Я не поняла ни единого слова, – вымолвила озадаченная Дэвенпорт.

– Если вам от этого легче, я тоже, – поддержал Богарт.

Декер бросил взгляд на остальных игроков, отрабатывающих комбинацию.

– Значит, очевидно, ты обегаешь тайт-энда с этой стороны, если его работа отдать щечкой на бекера.

– Угум, – подтвердил Томми. – Лишний блокер.

– Правильно, но вы не пользуетесь им, как надо. – Амос снова поглядел на Томми: – Ладно, скажи своему тренеру выбросить сбой. Пробой все равно повергает внутреннего лайнмена в оцепенение, так что не теряй времени. И лучше врезать в Б-гэп на скорости. Пусть левый тэкл рухнет, чтобы перекрыть край, гард обходит, чтобы дать щечкой бекеру, это позволяет тайт-энду оторваться, а ты следуешь за его задницей по полю. Он цепляет сэйфти левым плечом, если тот налетит и попытается перехватить, и оттирает его наружу, а ты вовсю жмешь внутрь. Если корнер в двойном блоке, ему, наверное, придется идти по внешнему краю из-за уклона, и у тебя будет блокирующий его ресивер, так что о нем можешь особо не тревожиться. Если у тебя приличная тяга, ты запросто проскочишь куда больше десятка ярдов. Может, даже до зачетной зоны, если достаточно проворен, чтобы уклониться от перехвата другим сэйфти.

– Черт, мужик, спасибо, – расплылся Томми в широкой улыбке.

– Пожалуйста. Тебе стипендию не предлагали?

– Я начал играть, как только перешел в старшие классы. На будущий год иду на выпуск и уже получил три предложения: два от первого дивизиона и одно от второго.

– Замечательно. Рад за тебя. Слушай, мы говорили с твоей мамой. О ее будущем. После того, как твой папа… – Голос Декера стих почти до шепота и совсем смолк. Он выжидательно посмотрел на Томми.

– Ага.

– А через год и ты уедешь. Надеюсь, она сможет сводить концы с концами.

– Ой, да она будет в порядке! С деньгами и все такое.

Богарт хотел было что-то сказать, но Декер не дал ему и рта раскрыть:

– Ну да, с деньгами. Она начала было говорить о них, но потом сказала, что ей пора на работу.

– Ага, хватает. Достаточно, чтоб за нее не беспокоиться.

– Так она и сказала. А знаешь, откуда они?

– Со страховки. У моего шаромыжника папаши был страховой полис, прикиньте!

– И ее выплатят, даже если его казнят? – вклинился Богарт.

– Ага. То есть мама так сказала.

– Значит, уйма денег, – подытожил Декер. – А ты знаешь, сколько именно?

– Чтобы точно, так нет. Но она сказала, что переедет прочь отсюда, когда я закончу, и поселится там, где я пойду в колледж. Она собирается купить дом и не работать. – Парень помолчал. – То есть она всегда обо мне заботилась, знаете ли. Большинство ребят не хотят, чтобы мамы были рядом, когда они пойдут в колледж, но… было трудновато, знаете ли, и она… Понимаете, что я хочу сказать? – со смущенным видом закончил он.

– Я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать, – заверил Декер. – Удачи в игре. И никогда не лети головой вперед, – постучал он себя по виску. – Не стоит оно того.

Покинув Томми, они зашагали обратно к машине.

– Декер, откуда ты знал? – спросила Дэвенпорт.

– Что знал?

– Что Реджина Монтгомери разжилась деньгами?

– Я и не знал, пока он мне не сказал. Но подозревал.

– Но почему подозревали? – поинтересовался Богарт.

– Потому что мертвецам наличные совершенно ни к чему.

Глава 20

– Чарльз Монтгомери сегодня был в суде в Алабаме и провозгласил, что убил твоих родителей.

Декер шлепнул ладонью по подлокотнику кресла, в котором сидел, глядя на Мелвина Марса, недельное пребывание которого на реабилитации в больнице подходило к концу.

Выглядел Марс почти нормально. Отеки спали, боли ушли. Врачи признали его практически здоровым. Назавтра ему предстояла выписка.

Положив гири, с которыми занимался, Марс утер лицо полотенцем.

– И что же именно сие означает?

– Он сделал формальное заявление под присягой, что сказанное им – правда. Оно содержало специфические подробности убийства твоих родителей.

– И суд его принял?

Декер кивнул.

Сегодня он пришел сюда сам по себе, желая побыть с Марсом один на один.

– И что теперь?

– Это заявление направили в суд штата Техас, в юрисдикции которого находится твое дело, – пояснил Амос. – Суд рассмотрит его и сделает заключение.

– А что с людьми, выдвинувшими обвинение против меня?

– Они уже на пенсии. Но адвокатура штата в курсе и учитывает все обстоятельства. Если она склонится к тому, что надо поверить Монтгомери, и окажет поддержку тебе, тогда суду не останется ничего другого, как дать тебе свободу. Практически сразу же.

Играя мышцами под облегающей футболкой, Марс накинул полотенце на шею и уселся напротив Декера.

– Как, по-твоему, надолго это затянется?