Последняя миля

– Как бы то ни было, имелась лишь одна причина освобождения мистера Марса из тюрьмы. – Прокурор помолчал, для вящего эффекта воздев в воздух один палец. – То, что другой человек, Чарльз Монтгомери, ныне покойный, казненный штатом Алабама за ряд гнусных преступлений, сознался в убийстве, за которое ранее был осужден мистер Марс. После надлежащего расследования было установлено, что мистер Монтгомери действительно располагал информацией и сведениями об этих преступлениях, которыми мог располагать только истинный виновник. Теперь же, в большей мере благодаря работе, проведенной ФБР, стало ясно, что мистеру Монтгомери и его жене – которая, что немаловажно уже само по себе, была убита, по-видимому, в целях сокрытия следов, – была уплачена большая сумма денег за таковое признание. Таким образом, почти очевидно, что мистер Монтгомери имел к убийствам Роя и Люсинды Марс не больше отношения, нежели вы или я, ваша честь. Таким образом, позиция штата в первоначальном осуждении мистера Марса была правильной и справедливой, и его заключение под стражу на сей раз обоснованно и законно оправданно.

Дженкинс снова глянул на Марса с видом холодного презрения.

– И позвольте добавить, что штат Техас проведет энергичное расследование, не связан ли мистер Марс каким-либо образом с этой наглой попыткой ввести в заблуждение систему криминального правосудия Техаса, поскольку от этого так называемого признания мистера Монтгомери он выиграл больше всех.

– Ваша честь, – Оливер вскочила на ноги, – нет ни намека на свидетельства того, что мой клиент хоть каким-то образом замешан во всем этом.

– Что ж, – ощетинился Дженкинс, – уже тот факт, что это ныне дискредитированное признание поступило в одиннадцатом часу перед запланированной казнью ответчика, представляется ужасно большим и чрезвычайно своевременным совпадением.

Одарив его скептическим взором, Оливер парировала тоном, буквально сочащимся сарказмом:

– Да, я уверена, что мистер Марс тянул до последнего в ожидании казни, прежде чем из камеры смертников организовать это чудесное признание, чтобы оно пришло в последнюю минуту и спасло его.

– Незачем переходить на непрофессиональный тон, – окрысился Дженкинс.

– Тем не менее, – сказала Оливер, обращаясь к судье, – у штата с лихвой имелось время для исследования достоверности утверждений мистера Монтгомери. Штат проделал это, в результате чего предоставил моему клиенту полную амнистию. Если теперь позволить штату пойти в этом соглашении на попятный, неприкосновенность амнистии будет попрана и ни один человек в будущем не сможет положиться на подобные действия штата, не испытывая опасений, что штат снова их денонсирует.

– Но штат имеет священную заинтересованность в том, чтобы не позволять приговоренным убийцам разгуливать на свободе, – упирался Дженкинс.

– Ну, мне представляется, что штат сам навлек на себя эти неприятности, мистер Дженкинс, – осадил его судья Мэтьюз. – И если ему позволительно в одностороннем порядке отвергать собственные договоренности, то мисс Оливер имеет право говорить, что это подрывает самые основы системы амнистирования.

– Мы лишь желаем, ваша честь, получить возможность более полно расследовать данный вопрос, – широко развел руками Дженкинс. – И на это время заключение ответчика должным образом оправдано. Доводы за это определенно перевешивают доводы против. Если он невиновен, вреда это никакого не причинит. А если виновен – а мы уверены, что это именно так, – то он лишится возможности скрыться от правосудия. С обществом его ничто не связывает, и мы считаем риск, что он скроется, весьма вероятным.

– У него нет паспорта, нет никаких документов, а благодаря штату Техас ни работы, ни денег, – парировала Оливер. – Я считаю маловероятным, чтобы он скрылся.

– А до мексиканской границы рукой подать, – стоял на своем Дженкинс. – Раз она проницаема для тех, кто хочет проникнуть в нашу страну, она так же проницаема и для тех, кто ищет обратного.

На лице судьи Мэтьюза была написана нерешительность.

– Что ж, – поглядел он на Оливер, – не могу сказать, что вполне согласен с позицией мистера Дженкинса, но мне кажется, вреда не будет, если позволить штату подержать мистера Марса под стражей, пока идет следствие.

В этот момент Декер встал, и взгляды всех присутствующих в зале суда обратились на исполина. Ощутив всеобщее внимание, Амос почувствовал, как под ложечкой засосало, а нервы натянулись струной, потому что он просто не любил взаимодействовать с другими людьми.

И уж однозначно ему не хотелось быть с судьей не вполне честным. Но именно в этом и состоял план, пришедший ему в голову, так что не оставалось ничего иного, как довести его до конца.

– С вашего позволения, ваша честь, позвольте сказать? – спросил он.

– И вы будете?.. – выжидательно произнес судья Мэтьюз.

Декер стер с лица бисеринки пота. Подмышки взмокли, внезапно накатила дурнота, и он даже задумался на миг, не потеряет ли он сознание прямо на месте. Слегка дрожащим голосом Амос произнес:

– Амос Декер. Я представляю здесь ФБР.