Последняя милость

— По-моему, в прошлый раз он нашел убийцу, — сказала Мирна, предусмотрительно отодвигая свою рюмку с виски на другой край стола.

— В самом деле? — Руфь бросила на нее лукавый взгляд. — Ему просто повезло. А что происходит сейчас? Женщине становится плохо на льду, и он сразу решает, что ее убило током. Кто убил? Божье провидение?

— Но ведь ее действительно убило током, — заметил Питер как раз в тот момент, когда к ним присоединился Оливье.

— Вы говорите о Сиси, — сказал он, с тоской поглядывая на пустые кресла у камина. Но при таком наплыве клиентов он никак не мог позволить себе сесть в одно из них.

— Питер считает, что это сделала ты, Руфь, — сказала Клара.

— Возможно, ты прав. И возможно, что следующий на очереди ты. — Руфь кровожадно улыбнулась Питеру, который предпочел бы, чтобы Клара держала рот на замке.

Руфь потянулась за бокалом, который стоял к ней ближе всего.

— Что ты рассказал полиции? — спросил Оливье у Питера.

— Просто описал то, что произошло.

— Старший инспектор заказал номер в нашей гостинице. — Оливье приподнял пустой бокал Питера и вопросительно посмотрел на него. Удивленный тем, что уже успел допить свое вино, Питер отрицательно покачал головой. Два бокала были его нормой.

— А ты считаешь, что она умерла не от удара током? — спросила Клара у Руфи.

— Я совершенно точно знаю, что ее убило током. Я поняла это с самого начала. Просто меня удивляет скорость, с которой это дошло до нашего простофили Гамаша.

— Каким образом ты поняла это с самого начала? — скептически поинтересовалась Мирна.

— Дымок зловещий к небу поднимался не спеша, взлетела вместе с ним Сиси де Пуатье душа, — продекламировала Руфь.

Мирна невольно рассмеялась. Перефразированная страшилка о неудачливом электрике прозвучала удивительно уместно.

— Честно говоря, — вмешалась Клара, — мне вспомнилось совсем другое стихотворение.

Вы загостились в мирозданье,
Сожгли свечу до основанья, —
Не потому ли не огонь
От вас останется, а вонь?[43]

Клара замолкла, и все, кто находились у камина, тоже притихли. За из спинами продолжали раздаваться оживленные голоса и взрывы смеха, слышался звон бокалов. Никто не оплакивал смерть Сиси де Пуатье. Ее уход не нарушил плавного течения жизни Трех Сосен. Даже «вонь», которую она после себя оставила, быстро улетучивалась. Наоборот, казалось, что без нее общая атмосфера стала лучше, чище и здоровее.

Гамаш почувствовал аромат жаркого еще до того, как зашел в двери. Boeuf bourguignon[44], говяжье филе с грибами, крохотными жемчужными луковичками и бургундским вином. Перед уходом из управления, он позвонил Рене-Мари и предупредил, что уже едет домой. Она попросила по дороге заехать в местную булочную за свежим багетом. И вот теперь он сражался с дверью, обремененный коробкой с вещдоками, сумкой и драгоценным багетом. Ему очень не хотелось сломать длинный хлеб, хотя это произошло бы далеко не в первый раз.

— Это Санта-Клаус?

— Non, Madame Gamache, désolé[45]. Это всего лишь булочник.

— Надеюсь, булочник принес багет?

Рене-Мари вышла из кухни, вытирая руки полотенцем. При виде мужа на ее лице расцвела теплая улыбка. Она ничего не могла с собой поделать. Он выглядел ужасно забавно, когда в огромном коричневом пальто, сжимая в обеих руках коробку, пытался протиснуться в дверь с объемистой кожаной сумкой на плече и зажатым под мышкой длинным батоном, хрустящая корочка которого терлась о его щеку.

— Боюсь, что разочаровал вас, мадам, — улыбнулся он в ответ.

— Ну, что вы, мсье, багет просто замечательный, — Рене-Мари осторожно вытащила батон, и Гамаш наконец-то смог наклониться и поставить коробку.

— Voila. Как хорошо оказаться дома, — он нежно обнял и поцеловал жену. Даже сквозь толстую ткань пальто он чувствовал ее мягкое тело. Со времени их первой встречи оба изрядно прибавили в весе, и теперь ни один из них ни за что бы не влез в свой свадебный наряд. Но все эти годы они росли не только вширь, и Гамаш считал, что оно того стоило. Жизнь, которая означает всесторонний рост, вполне его устраивала.

Рене-Мари крепко прижалась к мужу, чувствуя, как свитер становится влажным от соприкосновения с намокшим от снега пальто. Но она решила, что оно того стоило. Небольшой физический дискомфорт был мелочью по сравнению с внутренним комфортом, который она при этом ощущала.

Приняв душ и переодевшись в чистую водолазку и твидовый пиджак, Гамаш присоединился к жене, чтобы перед ужином выпить у камина бокал вина. После предпраздничных хлопот и многолюдных рождественских застолий это был их первый спокойный вечер за последние пару недель.

— Может быть, поужинаем здесь? — спросил он.

— Замечательная идея.

Гамаш начал расставлять складные столики перед их креслами, пока Рене-Мари принесла boeuf bourguignon с яичной лапшой и корзинку с нарезанным багетом.