Последняя милость

Петров ходил из угла в угол забитой мебелью гостиной, отбрасывая ногой попадавшиеся на пути сегодняшние газеты. Он был раздражен, и это раздражение нарастало с каждой минутой. О чем все же следует рассказать копам? О чем умолчать? Наверное, нужно подождать, пока в лаборатории проявят пленки. Он сказал этому офицеру из Сюртэ правду. Он действительно отправил пленки в лабораторию. Но не все. Одну он оставил себе. Ту, которая сможет принести ему достаточно денег, чтобы он наконец-то мог не думать о заработках и спокойно заняться творчеством. Возможно, тогда он купит этот дом и поближе познакомится с жителями Трех Сосен. Возможно, он даже найдет среди них того потрясающего художника, портфолио которого Сиси выбросила в корзину для мусора.

Саул улыбнулся собственным мыслям. Он не знал, удалось ли Сиси найти в Трех Соснах то сокровище, которое она искала, но он свое точно нашел. Петров разжал кулак и посмотрел на лежащую на ладони небольшую черную кассету. Для него этот ничем не примечательный предмет был ключом к новой жизни. Саул Петров считал себя порядочным человеком, но его порядочность носила несколько ситуативный характер. А в данном случае ситуация была весьма многообещающей.

— Vous avez dit «L'Aquitaine»? J’ai besoin de parler a quelqu’un là-bas? Mais pourquoi?[57]

Изабелла Лакост старалась говорить как можно спокойнее, ничем не выдавая своего раздражения. Да и на кого ей было злиться в сложившейся ситуации, кроме как на саму себя? Она чувствовала себя полной дурой, и это чувство никак нельзя было назвать приятным. В ответ на ее вопрос, очень вежливый и, судя по всему, совсем неглупый офицер из парижского Сюртэ спокойно ответил, что ей нужно позвонить в какую-то Аквитанию. Аквитания? Это название абсолютно ни о чем не говорило агенту Лакост.

— Что такое Аквитания? — вынуждена была спросить она, рискуя выставить себя на посмешище.

— Это область во Франции, — невозмутимо объяснил ей невидимый собеседник. Изабелла Лакост понимала, что офицер парижского Сюртэ и не думает издеваться над ней, а, наоборот, искренне хочет помочь.

— И зачем мне звонить в Аквитанию? — поинтересовалась она. Раздражение ушло. Этот загадочный диалог даже начал ее забавлять.

— Но вы же хотели получить информацию об Элеоноре де Пуатье, правильно? А это Элеонора Аквитанская. Я дам вам номер местной жандармерии.

Полицейский, ответивший ей по телефону, сначала долго смеялся, после чего все же соизволил ответить, что она никак не сможет поговорить с Элеонорой де Пуатье, если только «не планирует скончаться в ближайшие несколько секунд».

— Что вы хотите этим сказать? — устало поинтересовалась Изабелла, у которой уже не было сил даже на то, чтобы злиться. Ей до смерти надоело в бог знает какой раз задавать один и тот же вопрос и слышать в ответ неизменный смех. Но, как и все члены команды Армана Гамаша, она не раз имела возможность наблюдать проявления поистине неиссякаемого терпения своего шефа и понимала, что в данном случае ситуация требует того же самого и от нее.

— Она мертва, — ответил констебль.

— Мертва? Убита?

Снова смех.

— Послушайте! — рявкнула Изабелла, решившая, что вырабатывать в себе сдержанность начнет с завтрашнего дня. — Если вам есть что мне сообщить, то сообщите, а смеяться тут совершенно не над чем.

— Ну подумайте сами. Элеонора де Пуатье… — французский полицейский говорил громко и медленно, как будто это могло чем-то помочь. — Извините, коллега, но мне пора. Моя смена закончилась в десять часов.

С этими словами он повесил трубку. Лакост автоматически посмотрела на часы. Четверть пятого. В Квебеке. Четверть одиннадцатого во Франции. Оказывается, французский коллега был настолько любезен, что даже задержался на работе из-за беседы с ней.

Но что это ей дало? Она по-прежнему ничего не понимала.

Изабелла Лакост оглянулась по сторонам. Гамаш и Бювуар уже ушли. Агент Николь тоже.

Снова развернувшись к своему компьютеру, Лакост зашла на поисковый сервер Google и впечатала — «Элеонора Аквитанская».

Глава 19

Стены комнаты для медитаций были ласкающего глаз цвета морской волны и прекрасно гармонировали с темно-зеленым ковровым покрытием. Под высоким потолком лениво вращал лопастями вентилятор. В углах горкой были свалены подушки, которые, как предположил Гамаш, предназначались для сидения.

Они с Бювуаром приехали в Сан-Реми, чтобы навестить Матушку Би в ее медитационном центре. Старший инспектор обернулся к стене, которая выходила на улицу, но за высокими, от пола до потолка, окнами стояла непроглядная тьма, и их с Бювуаром силуэты, отражавшиеся в темном стекле, напоминали тени двух грешников, стоящих у врат ада.

— Жутковатая обстановка.

— Боишься, что на тебя нападут злые духи?

— Не хотелось бы.

— А я думал, что ты атеист.

— Я не верю в Бога, но это не значит, что я не верю в привидений. Чувствуете, какой-то странный запах?

— Это ладан.

— Меня от него тошнит.