Последняя милость

Этот славный парень все еще верил в целомудрие Софи, и самое смешное, что он не ошибался. Я спустился по винтовой лестнице, стараясь не скрипеть на ступеньках плохо смазанными сапогами. В эту ночь затишья никто не дежурил в Кратовице; негромкий храп долетал до меня из большой залы на втором этаже, где три десятка измотанных молодых мужчин спали все как один крепким сном, Софи сидела в кухне за большим столом из некрашеного дерева и томно покачивалась на хромоногом стуле, накренив его спинку под опасным углом к полу; она выставила на мое обозрение затянутые в кремовый шелк ножки, которые могли бы принадлежать не юной • богине, а, скорее, юному богу. В ее левой руке подрагивала бутылка с остатками коньяка. Она была до неправдоподобия пьяна; в свете печурки я видел ее запрокинутое лицо все в красных пятнах, Я по­ложил руку ей на плечо и впервые, коснувшись ее, не ощутил омер­зительного и сладостного трепета раненой птицы — алкогольная эйфория сделала ее нечувствительной к любви. Она обернулась, уст­ремила на меня отсутствующий взгляд и произнесла голосом таким же погасшим, как и ее глаза:

— Идите пожелайте доброй ночи Техасу, Эрик. Он лежит в бу­фетной.

Светя себе огоньком зажигалки, я направился в этот закуток, спо­тыкаясь о раскатившиеся кучи проросшего картофеля. Смешной ма­ленький песик лежал под навесом от старой детской коляски; по­том я узнал, что Техаса убило взрывом гранаты, зарытой в парке: он попытался выкопать ее своим черным носиком, как будто это был трюфель. Кровавое месиво напомнило мне бродячую собаку, раз­давленную трамваем на проспекте большого города. Я осторожно поднял отвратительный комок, взял лопату и пошел во двор рыть яму. Мерзлая земля подтаяла сверху от дождей, и я похоронил Теха­са в чавкающей грязи, в которой ему при жизни, судя по всему, очень нравилось валяться.

Когда я вернулся в кухню, Софи уже прикончила последние капли коньяка; она швырнула пустую бутылку на тлеющие угли, где стекло с глухим треском лопнуло, и вяло проговорила, опершись на мое плечо:

— Бедный Техас... Как все-таки жаль. Только он меня и любил...