Гичхон (выпивает). Ничего не поделать. Какой-то очереди для ухода на тот свет не существует. Он был добрым человеком и до последнего дня совершал хорошие поступки, так что, думаю, он должен попасть в рай под громкие аплодисменты. Мы будем помнить его. (Чокается стаканом.)
Пак (уставившись на стакан). Верно… Я буду помнить тебя, а ты, Сынван, забудь все. Все страхи, ужасы, несправедливость и грусть… Забудь и отпусти все это. (Опустошает стакан.)
Гичхон (?). Несправедливость?.. О чем это вы, руководитель Пак?
Сотрудники (Е)
. Директор, до свидания…Гичхон (оборачивается, видит танцовщиков, пришедших на поминки). Ах да… Вы уже поели?
Суджи. Как же мне жаль господина Чо…
Ынён. Его постоянно использовали. Сперва как слугу, а в конце концов и как донора роговицы. (Злится.)
Ынён. А вы слышали? (Наклоняется ближе.) Эта авария… Возможно, была кем-то подстроена.
Суджи. С ума сойти! А кем? Для чего вообще?
Ынён. Понятия не имею… Но… Господин Сынван заранее прошел все нужные обследования и выбрал реципиента, (еще тише) говорят, Ли Ёнсо знала об этом!
Суджи (закрывает рот рукой). Быть не может!
Балерина (твердо). И несмотря ни на что, он относился к ней, как к собственному ребенку.
Суджи. Как такое вообще возможно? (Замечает Ёнсо, коротко охает.)
Дан (смотрит на лицо Сынвана на фото; Е)
. Где есть свет, там есть и тьма. Где есть добро, там есть и зло. Где есть жизнь, есть и смерть. Покойся с миром… (Молится.)Суджи. Уже несколько минут прошло, а она все смотрит и смотрит на портрет. Жуть какая.
Ынён. Рыдать не надо, но хотя бы пару слезинок пролить могла бы для приличия. Что с ней не так?
Дан (цокает языком, тихо произносит). Тот, кто разбрасывается такими словами, должен быть готов понести за них ответственность.
Суджи и Ынён (оглядывают Дана с ног до головы, перешептываются). Сумасшедший какой-то, похоже…
Балерины. Она совсем свихнулась!