Последняя молитва шахида

Прошли две недели службы. Володя принял роту и приступил к исполнению своих прямых обязанностей. Антона вместе с Казбеком и ряд его, Бережного, подчиненных за это время успели отправить в Чечню, откуда они, слегка потрепанные, но все же благополучно возвратились. Разговор в кабинете командира части продолжения не имел, и Бережного пока не трогали. Пошли своей чередой обычные армейские будни. Лишь один раз Володю ставили дежурным по части. В остальном бесконечные работы в парке. Он продолжал ежедневно встречаться с Верой и этими встречами, по сути, и жил. Даже ожидание их было в радость, наполняя душу чем-то светлым и нежным. И на сегодня они договорились встретиться как обычно и где обычно встречались до сих пор. Володя с нетерпением ждал этого заветного часа.

А после ужина, когда Бережной находился в общежитии, появился Антон. Появился, как всегда, немного пьяный, на этот раз еще и с гитарой. Играл он плохо, используя три или четыре аккорда, еще хуже пел, но шума поднимал много. Буквально ворвавшись в комнату и бросив гитару на кровать, поднял над головой литр водки, вынутый из карманов комбинезона.

– Здорово, Вова! Готовь тару, гулять будем!

– Привет. А что за повод?

– Повод тихушникам требуется, тем, кто под простынею в одиночку пить привык, как бы кто не заметил. А мы и без него обойдемся!

– Я смотрю, ты уже приложился?

– То, в парке, не в счет. Нет, ну чего ты сидишь? Доставай стаканы. С закуской, как понимаю, у нас облом полный?

– Есть там, в холодильнике, банка консервов и кусок колбасы, а вот с хлебом, угадал – напряженка.

– Хрен с ним! Погнали!

Он зубами сорвал пробку с бутылки, разлил водку по стаканам.

– Надо бы тост какой-никакой, но время, как говорится, не ждет, вздрогнули, Вова!

Офицеры выпили. Антон закурил, разгоняя плотное дымное облако, спросил:

– Слышал я, что с Хмурым ты схлестнулся?

– Откуда узнал?

– Ни хрена себе! Да об этом вся часть гудит. Тут ведь как, против Крамаренко особо никто в халупу не полезет, кроме меня, естественно! Кто боится по молодости лет, кто связываться не хочет. А ты полез, так что можешь считать, зауважал тебя народ, верно говорю. А у командира что было?

– Да ничего особенного, Серега. Поговорили по душам, получил я строгача, и разошлись.

– Строгачом, говоришь, отделался? Нет, браток, зная начальника штаба, это решение не окончательное. Не тот человек Крамаренко, чтобы не по его вышло. Жди суда чести, это я тебе точняк говорю.

– Пошли они все, а, Антон? И что у нас, у офицеров, за натура такая, на службе о бабах, дома о службе? Давай сменим тему!

– Правильно! Вот за это я тебя, Вова, уважаю, гадом буду. За то, что не гнешься перед всякой гнидой. Они меня, знаешь, сколько времени ломали? О! Это целая история. Но сломали? А? Я тебя спрашиваю? Вот и то-то, что без толку все! Антон был, есть и будет Антоном, таким, какой он есть, а не каким его хотят где-то там, в штабах, видеть! Если, конечно, пуля не достанет в Чечне…

В это время в дверь номера аккуратно постучали. Антон спросил нарочито грубо, как, впрочем, всегда:

– Кого там на «хвост» несет?

Дверь приоткрылась. Вошел старший прапорщик Дудашев.

– Разрешите, товарищи капитаны?

– Казбек! Заходи, дорогой, – Антон встал встретить прапорщика, – кому-кому, а тебе здесь всегда рады, проходи!

– Мне вообще-то ротный нужен.

– Что случилось, Казбек? – спросил Бережной, уступая место подчиненному, но тот так и остался стоять возле двери.

– Отпроситься хотел, товарищ капитан! В понедельник Даша домой уезжает, хотел проводить.

– Не вижу никаких проблем.

– Не все так просто, Владимир Викторович! Вот капитан Антонов знает, что любая отлучка из гарнизона офицера или прапорщика возможна лишь с разрешения начальника штаба майора Крамаренко. Он может и не разрешить, а Даше одной тяжело уезжать будет, да и небезопасно.

Антон кивнул головой, подтверждая слова прапорщика. Володя подумал: опять Крамаренко свои условия диктует, везде нос сует, поэтому спросил Казбека:

– Товарищ старший прапорщик, вы обязаны выполнить мой приказ?

– Беспрекословно, товарищ капитан!

– Тогда я приказываю вам проводить свою невесту. Если Крамаренко узнает, так ему и скажете, мол, ротный приказал. Я ПРИКАЗАЛ. Пусть со мной разбирается. Усвоил?

– Так точно, товарищ капитан!

– Счастливо ей доехать, а ты не спеши, проводи, как следует, с цветами, объятиями и так далее. Проследуй до следующей станции, чтобы тебе и ей спокойнее было. Оттуда и вернешься. Не торопись, я тебя прикрою.

– Спасибо, капитан!

– Не за что! Выпьешь водки?

– Нет, спасибо! Не пью я.

– Ну, на нет и суда нет, иди, готовься к проводам!

– Спасибо.

Старший прапорщик вышел. Антон, облокотившись на стену, курил и смотрел на Бережного пьяными, помутневшими глазами, что, однако, не мешало ему сохранять способность членораздельно выражаться, хотя и с трудом.

– А ты молодец! Ершистый! Послал бы Казбека к Крамаренко, сразу все мое уважение потерял бы.

– Я же говорил, что все, касаемо моей роты, буду решать только сам!

В это время в окно кто-то тихо постучал. Антон удивленно поднял глаза:

– В окно, что ли, стучали? Или у меня глюки?