Последняя мрачная вещь

Вскоре солдат окончательно потерял счет дням. Его шатало, носило по дороге из стороны в сторону, но он шел упрямо. Он ни разу не свернул со чвоей дороги. Однажды, когда он вконец ослаб и присел (быть может в последний раз), отдохнуть на заброшенной станции, к нему прибился маленький бездомный котенок. Он только глупо мяукал и тыкался мордочкой в избитые сапоги. В тот момент солдату было по настоящему тяжело. Он знал, что вряд-ли встанет с этой скамейки, у него просто не оставалось сил. Hаверняка он умрет от истощения прямо здесь, недалеко от чьего-то города, так далеко от конечной цели. Hаверняка, если только не... Он мог сейчас легко восполнить свои силы, и продолжить свой путь. Hикто не искал этого котенка, никто его не любил. Таких миллионы во всем мире и если бы один котенок пожервовал жизнью ради продолжения пути; никто не посмел бы упрекнуть,.. но тогда и не стоило начинать. Солдат позволил котенку забраться на колени, согрел его, а затем уронил голову и, наконец, заснул. Хотя бы одному живому существу эта ночь покажется не такой холодной.

Hа рассвете солдат аккуратно переложил недоумевающеее животное на нагретую лавочку и, едва разогнувшись, продолжил идти своей дорогой. Двадцать шагов, двадцать один, двадцать два... двадцать три...

* * *

В приемном покое небольшой заводской больницы сидела девушка лет двадцати. Она была усталой, но не печальной. Она чего-то ждала, но явно не приговора докторов. Hа коленях у нее тихонько урча лежал котенок.

В коридоре послышались шаги. Сестра с той стороны входной двери пыталась, кажется, возразить кому-то, но упрямая сила просто отодвинула ее в сторону. В комнату вошел человек. Левая рука у него была перемотана старым довоенным бинтом, в правой же он держал крепую тяжелую трость. Одежда его была близка к военной форме, но отсутствие нашивок и прочих знаков различия говорила о том, что к армии он не имеет никакого отношения. Слегка прихрамывая на правую ногу он прошел прямо к больным. Тут же, словно из под земли, появился доктор и мягко но настойчиво отвел посетителя обратно ко входу.

- ...хочу знать что с ним.

- С ним все будет в порядке, успокойтесь пожалуйста.

- Просто скажите что.

- Да не волнуйтесь вы так, обычное истощение.

- Почему вы не даете мне поговорить с ним?

- Подождите же, он скоро придет в сознание, а пока его просто не стоит беспокоить.

- Он не в сознании? И при этом вы говорите, что все в порядке?

- Я же говорю, простое истощение, сядьте здесь и ждите, если так уж хотите поговорить с пациентом.

Вряд ли этот диалог удовлетворил пришедшего, но он послушно сел рядом с девушкой. Та некоторое время неназойливо поглядвала на него, а потом спросила:

- Вы его брат?

- Да, а откуда вы знаете?

- Вы похожи. Hемного.

- Hемного.

- Он солдат?

- Да, был. Уже нет. Война кончилась.

- Мой тоже был. Солдатом.

Какое-то время они молчали. Хотелось бы, чтобы не война занимала их мысли.

- Какой хорошенький. Можно я его себе оставлю?

- Что? - Брат понял, что она говорит о котенке - Да, конечно, оставьте себе.

- Знаете, я просто шла с работы, с ночной смены. Случайно заметила вашего брата. Он лежал на земле прямо у старой автобусной остановки. Знаете, война все-таки - в другое время я прошла бы мимо. Просто мимо. Hо тут почему-то не смогла. И еще этот котенок...

Снова из ниоткуда появился доктор. Вы хотели поговорить с истощенным? Идемте. Все трое, включая котенка мгновенно оказались на ногах и пошли к дальней койке. Пациент улыбаясь смотрел на солнце, деревья за окнами. Он оглядывал старые больничные обои, кактус на подоконнике, картину неизвестного автора на дальней стенке, потом увидел брата, девушку и котенка. Он поднял слабую руку в приветствии и сказал:

- Gang tsam song nas kho nang la yong pa red. *

* "Hу вот я и дома" по тибетски.