Последняя надежда

Все трое устроились за столом на кухне, чтобы насладиться обильным завтраком в приятной веселой обстановке. Ну, по крайней мере, так это выглядело со стороны, ибо мысли, роившиеся в голове Оксы, были скорее тяжелыми, как свинец… расплавленный.

Поглощая толстые бутерброды с маслом, девочка внутренне кипела. Несколько раз ее подмывало открыть шлюзы и открыть родителям свой секрет. Кстати, как бы это сделать — встать и выдать серьезное заявление? Или сообщить новость как бы между прочим? Нет, лучше устроить показ! Подбросить в воздух вон то полотенце, что висит рядом с раковиной или устроить художественный беспорядок со стоящими рядком на полке банками со специями!

Искушение было велико, но Окса не могла так поступить. Она ничего не могла сделать. Или сообщить. Нет, никому. Пока нет.

— Я залезу в ванну, мам! — сообщила Окса.

— Пожалуйста, дорогая.

Погрузившись в горячую воду и уставившись на медленно запотевающую кафельную стену, Окса постаралась хоть немного привести в порядок царивший в ее голове кавардак. Она чувствовала себя одновременно и измотанной, и кипящей энергией. Как же все это сложно…

С ней произошло нечто совершенно фантастическое, это девочка отлично понимала. Она всегда мечтала обладать какой-нибудь чудесной силой, но когда это стало явью, эта штука напугала ее до ужаса.

Положив голову на край ванны, Окса прикрыла глаза. И тут до нее донесся странный звук. Сначала слабый и далекий, он быстро приближался, и скоро всей мощью обрушился на ее барабанные перепонки. Перепуганная девочка села и вздрогнула, осознав, что этот страшный звук, который она теперь так ясно различала, ничто иное, как жуткие женские крики!

Окса застыла на месте, слушая и прикидывая, стоит вылезать из ванны или нет. Но ей хватило и пары секунд, чтобы понять, что крики доносятся не откуда-то изнутри дома. Они вообще шли не снаружи. Нет! Крики раздавались внутри ее самой! Они голосили где-то внутри нее, обволакивая Оксу с ног до головы и заставляя ее замирать от страха. А потом стали стихать и, наконец, замолкли совсем так же быстро и неожиданно, как и возникли.

Окса обалдело поглядела по сторонам, а потом погрузилась в горячую воду по самый нос. Когда сердце стало потихоньку успокаиваться, девочка заметила на запотевшем кафеле золотистый отблеск. Она пошевелила рукой, желая удостовериться, что это не водное отражение. Но золотистый отблеск ничуть не изменился, а стал только еще ярче.

Окса закрыла глаза, а когда снова их открыла, отблеск пропал.

«Пожалуй, мне надо больше спать… — сказала она себе, — только галлюцинаций мне не хватало…»

Однако все казалось таким реальным!

— Эй, Окса, ты там еще жива?

Это Павел Поллок подошел к двери ванной, чтобы поинтересоваться у дочери, как она себя чувствует, не надо ли ей чего… Впрочем, как всегда… Как только Окса залезала в ванну — ну, с тех пор, как она стала достаточно взрослой, чтобы делать это самостоятельно — отец окликал ее примерно раз в три минуты, интересуясь, все ли у нее в порядке там, за закрытой дверью.

— Да, папа, все нормально, я просто пытаюсь утопиться, — притворно-серьезным тоном сообщила она. — И включила фен, потому что хочу высушить волосы, лежа в воде. А, чуть не забыла: еще вместо пены я налила в ванну хлорку!

— Давай, давай, издевайся над бедным отцом, переживающим за безопасность обожаемой дочки!

— Эх, и тяжела жизнь этой обожаемой дочки! — пробормотала, улыбаясь, Окса.

— Ладно, позовешь, если что-то понадобится.

— Конечно, папа, не волнуйся!

— А я и не волнуюсь!

Окса невольно улыбнулась, снова погружаясь в воду.

Вскоре, выбираясь из ванны и заворачиваясь в махровый халат, Окса заметила у себя на животе вокруг пупка весьма впечатляющий синяк. И озадачилась, где это она могла им разжиться. Было немного больно, но, учитывая размер и цвет синяка, в общем-то, не так сильно, как могло бы!

Может, она его заработала, когда упала тогда, в первый день занятий? Хотя это скорее напоминало след от удара кулаком, а именно это ощущение у нее возникло перед тем, как грохнуться в обморок. Странно…

Окса пригляделась.

«Надо показать бабуле. У нее, наверняка, найдется какая-нибудь мазь».

Одевшись, девочка поднялась к бабушке. Та встретила внучку, облачившись в длинное домашнее платье из темно-синего бархата, украшенного яркой вышивкой в русском стиле.

— Какая ты красивая, ба!

— Спасибо, лапушка! Как ты?

— Отлично. Я зашла, потому что у меня на животе здоровенный синяк, а у тебя, наверняка, есть какая-нибудь мазь или масло на этот случай…

— Покажи-ка…

Окса приподняла футболку. Увидев синяк, Драгомира взволнованно прижала ладонь ко рту.

— И давно он у тебя? Почему ты не показала мне его раньше? Еще кто-нибудь его видел? — выдохнула она.

— Эй, ба, что-то многовато вопросов из-за какого-то синяка! Нет, он у меня недавно, я вообще только что его заметила, но три дня назад я упала, наверное, тогда и ударилась. Э-э… А последний вопрос, он вообще — к чему?