Последняя надежда

— Я что, закатываю тебе концерт, когда Мерлин с тобой разговаривает? — язвительно бросил Гюс.

Ошарашенная такой отповедью, Окса вытаращилась на Гюса, потом резко развернулась и направилась прочь, что не помешало Гюсу продолжать бубнить сквозь зубы, следуя за ней по пятам:

— Я же ничего не говорю, когда вы вдвоем над чем-то гогочете. Вообще молчу… И, кстати, мне нечего скрывать, чтоб ты знала.

Окса, задетая за живое, плюхнулась в шезлонг, чтобы поговорить с Зельдой. Какой же мерзкий характер у этого Гюса! Внезапно она заметила, как что-то привлекло взгляд гостьи.

Окса повернула голову, и глаза ее загорелись.

— МАМА!

Мари Поллок пришла! Окса, тут же позабыв обо всем на свете, с радостью кинулась к матери, и они расцеловались.

— Как же я по тебе соскучилась, солнышко!

— Ой, мама, спасибо! Ты пришла!

— Нет, Окса, я не пришла, — поправила ее Мари. — Я вернулась.

Окса прижалась к матери и крепко обняла ее, мысленно твердя себе, что это самое лучшее, что случилось в ее жизни. Потом, схватив маму за руку и обняв ее за талию, торжественно провозгласила:

— Друзья, это моя мама!

Мари, тронутая до глубины души, обвела взглядом гостей.

— Я ужасно опоздала… — пробормотала она.

— Это неважно, мам! — бросила Окса.

Все радостно приветствовали Мари, отлично понимая, что она была самым ожидаемым гостем. Драгомира, Павел и Абакум встали. Мари слегка неуверенно направилась к ним, а потом бросилась в объятия мужа, прошептав ему на ухо что-то ласковое, судя по просиявшему лицу Павла. Потом настал черед Драгомиры и Абакума, к огромной радости глядевшей на них Оксы. И впрямь, отличный день рождения! Самый лучший из всех!

30. Необычные подарки

Настроение девочки было сродни солнышку, светившему в этот приятный, ясный и теплый день. После возвращения Мари гости довольно быстро удалились, оставив семейство Поллоков и Абакума радоваться воссоединению. Все с легкой душой и сердцем вернулись на Бигтоу-сквер, и, чтобы скрепить воссоединение семьи, Драгомира решила в честь этого события впервые открыть для Оксы и Мари свою личную мастерскую, что было для Бабули Поллок весьма значимым жестом.

— Вот это да! — воскликнула Окса, проходя сквозь футляр контрабаса, позволявший попасть в тайную комнату, спрятанную под самой крышей. — Ну ничего себе! Тут есть какой-то код? Как оно работает?

— Нет никакого кода, — ответила бабушка, поднимаясь по узкой винтовой лестнице. — Но футляр взломать невозможно. Он подчиняется только троим: моим верным Фолдинготам, охраняющим существ, обитающих под крышей, и мне. Нам нужно только приложить руку к внутренней стенке футляра, чтобы открыть проход.

— Сенсорное управление? — Окса пришла в восторг. — Это же высокая технология!

— А ты что думала, лапушка? Мы высокоразвитые существа! И этот способ запора стар, как мир… Ну, я имею в виду, что в Эдефии мы им пользуемся с начала времен.

— Ух ты! — прокомментировала Окса. — А в парижской квартире у тебя тоже была такая штука?

— Да, на чердаке, прямо над твоей комнатой… вот мы и пришли! — провозгласила Драгомира. — Окса, Мари, вот моя личная мастерская!

— О господи! — пробормотала Мари, прижав ладонь к губам.

— А-а-а! Класс! Я… — Окса замолчала, застыв на пороге.

Потому что от того, что предстало у нее перед глазами, кто угодно бы дар речи потерял…

В нишах, проделанных в стене, спокойно спали весьма странные обитатели: нечто вроде большой волосатой картошки, маленькие лягушки со сложенными крылышками, карликовый морж, весь в складочку, крошечная, завернутая в ватный кокон, курочка… Но удивительней всего для Оксы было осознать, что она всю жизнь жила по соседству с этим удивительными созданиями, обитавших буквально в нескольких метрах от ее комнаты, в тайном убежище, напоминавшем логово волшебника!

— Входите, входите… — пригласила Драгомира. — Ничего не бойтесь: мои тварюшки спят, как сурки.

Окса вошла и оглядела мастерскую, освещенную огромными слуховыми окнами, через которые лился приятный естественный свет. Как и во всех других помещениях, где жила Бабуля Поллок, тут тоже царил неописуемый беспорядок. «Драгомирский стиль» в чистом виде…

В алькове, завешанном коврами, стоял темно-синий диван и еще маленький шкафчик бронзового цвета. Спрут, уже виденный Оксой в тот вечер, когда она узнала фамильный секрет, устроившись на консоли из кованого железа, шевелил одиннадцатью щупальцами со светящимися кончиками. Это создавало очень симпатичный эффект. Стены, обитые тяжелыми шелковистыми тканями, поглощали все звуки и придавали комнате вид замкнутого, но уютного помещения.

Фолдинготы тоже были тут, неподвижно замершие в углу, как крошечные статуи.

— Невероятно… — выдохнула Мари на ухо Оксе.

— Пожалуйста, располагайтесь поудобней! — предложила Драгомира, указывая на длинную козетку, обитую бархатом синего цвета.

Мари взяла мужа за руку, а Окса прижалась к матери, пристроив голову к ней на плечо. Все трое, после трудных недель разлуки, являли собой очень трогательную картину…

Абакум, держась чуть в стороне, растроганно на них смотрел.