Последняя надежда Антрумы (СИ)

Расправившись с Шоном, владыка издал торжествующий рёв и, бросившись вперёд, попытался ухватить меня лапой.

— А вот хрен тебе!

Легко уйдя с линии атаки, я Порывом запрыгнул на предплечье вытянутой руки и, пробежав вперёд, со всей ненавистью воткнул меч в горящий глаз твари.

Не встретив сопротивления, Жнец вошёл по самую рукоять, плеснул наружу кровавый ихор, и оглушительный рёв раненого чудовища прозвучал для меня эпическими аккордами.

— Это тебе за нас, урод, — прошептал я и, закрывшись Щитом богини, спрыгнул на трясущуюся площадку.

Всего три процента… Два снял Шон, и один — я… Айша была права — ведь это те самые три процента Удачи…

С презрением оглядев ревущую тварь, я перевёл взгляд на гигантского элементаля и, усмехнувшись, показал ему средний палец левой руки. Затем вывел перед глазами панель и, мысленно попрощавшись с Арконом, нажал кнопку Слияния с Первостихией…

Глава 37

Боли не было. Горизонт затянуло чернотой, молнии погасли, время остановилось, и я увидел перед собой её силуэт… Черная женщина в легком простеньком платье появилась в метре напротив и, гордо приподняв подбородок, вытянула в мою сторону руку.

— Мама… — севшим голосом с улыбкой прошептал я. — Спасибо тебе и… прощай…

Тьма кивнула, положила ладонь мне на плечо, и мир погрузился в непроглядную черноту…

* * *

Ноздрей коснулся сивушный запах водки… Я поморщился, открыл глаза и непонимающе оглядел помещение, в котором вдруг оказался. Старая кухня в той квартире, где прошло мое детство. Протертая синяя скатерть на столе со знакомыми отметинами от ножа, дедова бронзовая пепельница, солонка в виде девочки с лукошком и цветастый заварной чайник…

На мне парадная форма с наградами и аксельбантом. Берет лежит на столе слева, около тарелки с горбушкой бородинского хлеба и двумя кусками докторской колбасы. Передо мной стакан и початая бутылка «Столичной», у пустого стула напротив ещё один стакан с водкой, накрытый куском чёрного хлеба.

Дед не любил бородинский, и по дороге с кладбища я купил обычный ржаной.

М-да… Тот самый поганый день моего дембеля, и почему-то после смерти меня закинуло именно сюда… Странное какое-то посмертие… Хотя…

Я осторожно провёл рукой по краю стола и хмыкнул, почувствовав ладонью скользкую скатерть. Интересно… На часах — без пятнадцати восемь, я только что зашёл в квартиру, успел выпить один стакан… В холодильнике ещё два пузыря водки и сковородка с заплесневелой картошкой, которую жарил дед. Я не выкидывал ее больше месяца… Сходил с ума, но…

Зачем я здесь?! В наказание? Но я ведь уже не больной псих!

Не знаю, но, может быть, мне пытаются втереть, что все приснилось? И Аркон, и та площадка, и одноглазая тварь? Ну, раз хотят, нужно вести себя хоть немного похоже… Я усмехнулся, плеснул себе полстакана, вернул бутылку на стол и тут услышал в прихожей шаги.

В следующую секунду дверь распахнулась, и в кухню вошёл дед Семён… Черт…

В своём любимом спортивном костюме и знакомой сиреневой футболке «Horizon», которую я подарил ему на юбилей. Как всегда подтянут и гладко выбрит. Внешне он выглядел даже моложе, чем в день моих проводов в армию, но… как?!!

Заметив меня, дед приветливо махнул рукой, сел за стол, знакомым движением скрестил пальцы в замок, и все сомнения тут же пропали. К горлу подкатил горький комок, в глазах защипало…

Столько лет я вспоминал… Говорил с его фотографией, и вот…

— Ты повзрослел, внук, — дед задержал взгляд на моем ордене, улыбнулся и посмотрел в глаза. — Прости, что я тебя не дождался…

— Но ты же… — я сглотнул комок в горле и, обведя взглядом кухню, поморщился. — Этот дом снесли в двадцать седьмом. Где мы?

— Не знаю, — пожал плечами дед, — но здесь можно поговорить.

— Поговорить?

— Да… — дед взял со стола стакан, выпил и, занюхав куском хлеба, поднял на меня взгляд. — Мы ведь должны были поговорить еще тогда, на этой вот кухне, но…

— Что-то важное? — нахмурился я.

— Да, — покивал дед и опустил взгляд. — Твоя мать, Олег, не употребляла наркотики. Маша не была наркоманкой. Я не говорил тебе… Не хотел, чтобы ты жалел себя, боялся, что вырастешь тряпкой…

В первые мгновения я не мог даже осознать произнесенные дедом слова. Это было настолько неправильно, что переворачивало все с ног на голову… Ведь если так…

— У нее никого не было. Маша, как и ты, всегда избегала людей, — хмуро глядя на стол, продолжил говорить дед. — Когдаузнала, что скоро умрет, пошла с тобой к нашему ОВД и по дороге вколола себе наркотик. Медсестре несложно было его достать… У нее просто не было времени оформлять тебя в детский дом. Слишком много бумаг… Я сам узнал об этом, когда откинулся. Прочитал письмо… Думал, отдам, когда вернешься из армии, но…

Дед плеснул себе водки, выпил и замолчал.