Последняя надежда Антрумы (СИ)

Только сейчас я смог разглядеть, что на вид младшей жрице было не больше восемнадцати лет. Правильные черты лица, прямой нос, чуть припухлые губы. В её глазах не было ни холода, ни отстраненности, которые я так часто видел в первые дни. Наоборот, она смотрела на Шона с таким испуганно-девчачьим восторгом, как та мелкая из «Корпорации Монстров». М-да… Когнитивный диссонанс да и только…

Я забрал у девушки ключ, сунул его в замочную скважину и, сдерживая улыбку, вопросительно приподнял бровь:

— Хочешь что-то спросить?

Вздрогнув от звука голоса, жрица подняла на меня взгляд и закивала. Лицо её стало серьезным.

— Да, хотела… хотела спросить про маму, сестёр и мужчин…

— Оживут как новенькие, не переживай. Через шесть часов можешь встречать.

Я улыбнулся, подмигнул Гебе, провернул ключ, и в этот момент проснулся Шон. Фамильяр негромко рыкнул и, подойдя, легонько ткнул девушку лбом в живот. Картина маслом: мультяшный монстр вылез из визора и предложил поиграть… Геба осторожно коснулась шеи фамильяра ладонями, задержала дыхание и медленно подняла на меня безумно-счастливый взгляд. Аут…

Понимая, что это может затянуться надолго, я потянул дверь, хмыкнул и зашёл внутрь. Шон гавкнул и забежал следом, оставив жрицу в предынфарктном состоянии, прямо на пороге желтого дома[1].

Странный у меня все-таки пёс, хотя… Шона понять можно. Ведь Страж Храма Семи по сути являлся хранителем Антрумы, и любовь к дроу должна быть прописана в качестве его основного инстинкта. Как можно хранить то, что не любишь? Полагаю, что в незримой иерархии Страж находится даже выше богов. Да, он не такой могущественный, как они, но сила не всегда является определяющим фактором.

Всю свою долгую жизнь он любил и хранил… Даже когда дроу отвернулись от него как глупые дети, он продолжал любить и ждать. Разве можно ненавидеть своих детей? Страж Храма умер и не дождался… Но Система подарила ему второй шанс. Произошла перезагрузка, он вернулся и… простил. Сразу и безоговорочно… Словно не было этих пяти тысяч лет. Да, возможно, Шон изменился, но сущность того древнего существа осталась ведь прежней. Думаю, что он счастлив, потому что дети вспомнили и существование вновь обрело смысл. Вот и троллит теперь молоденьких жриц…

[1] В старину психиатрические лечебницы красили в желтый цвет.

Глава 18

Отмахнувшись от системной строки, я захлопнул дверь, прошёл к окну и привычно распахнул створки. Вряд ли в Кар-Агале мне что-то может угрожать, но это действие давно превратилось в обязательный к исполнению ритуал. Откроешь окно — и все обязательно будет хорошо. Это как в зеркало заглянуть, если зачем-то вернулся домой, ну или на улице переступить через канализационный люк.

Оглядев небольшой каменный сад, пару скамеек и статую женщины с факелом, я ненадолго задержал взгляд на её обнаженной груди, вздохнул и, обернувшись, посмотрел на стоящего у двери Шона. Пёс смущенно оглядывал комнату, видимо пытаясь уложить в голове это странное место. Ну да, ведь это ни разу не Антрума, и мне даже интересно, что он сейчас чувствует.

Ведь по сути личная комната — это кусок того, старого мира. Тут даже мебель расставлена похоже. Нет только беговой дорожки и рыбок, но зато теперь появилась собака.

— Ну, и чего ты тут мнёшься? — я подошёл к Шону и, усевшись на корточки, обнял фамильяра за шею. — Это наш с тобой дом, если не понял. Извини, но другого у меня нет.

Шерсть у Шона осталась настоящей, собачьей, пахло от него довольно приятно. Я никогда не нюхал ни собак, ни драконов, но меня вполне устраивает то, что есть.

Очевидно сообразив, что мы здесь надолго, Шон фыркнул мне в ухо, высвободился и побежал знакомиться с комнатой. Совсем как настоящий пёс… Не знаю, кем он там для кого является, но для меня фамильяр остаётся все тем же вредным засранцем. Хотя и вымахал нехило так, да… Для такого кобеля комната маловата и её бы неплохо расширить, но сейчас этим заниматься точно не буду. Какие-то изменения — это как история с раскрытым окном. Не нужно пока ничего трогать во избежание. Вот закончится все и тогда…

Поднявшись на ноги, я включил кофемашину, коротко поговорил с дедом, и сразу отправился в ванную. Шон, видимо, уже полностью освоившись, забежал следом и вывернув голову стал хлебать воду из открытого крана. Зрелище, блин, ещё то… Ведь клыки у фамильяра стали уже длиннее моего среднего пальца.

Эта ванная была полностью скопирована с реальной: голубая плитка на стенах, стеклянная полочка, простенькое овальное зеркало и три анимешные наклейки с девчонками. И на фоне всего этого — чудовищная собака по пояс, с восьмисантиметровыми клыками и драконьим хвостом, а в зеркале отражается угрюмый одноглазый мужик, с острыми ушами и серо-голубой кожей.

Я потряс головой, отгоняя наваждение, подмигнул Шону и, выйдя из ванной, открыл меню личной комнаты. Не особо заморачиваясь, купил там большой шерстяной ковёр стандартной расцветки и две пятилитровые миски. В одну из них наложил с горкой сырого мяса, другую наполнил водой и, расстелив ковёр в углу напротив стола, позвал фамильяра ужинать.