Последняя надежда Галактики

Лица мальчиков скривились в ухмылке. Они одновременно засмеялись, и этот смех отразил по сердцу Аристарха яростную кинжальную боль.

— Ужасное создание! Пугало! — крикнул главный из этой банды.

— Луна! Пойдем отсюда! — впечатлительная напуганная девочка схватила свою подругу за руку и повела подальше от этой поляны, — Я боюсь, что это чудовище придет ко мне ночью и съест мою семью! До ужаса оно страшное!

Девочки убежали. Антон внимательно смотрел на Аристандра и был им поражен. Парень заметил на его глазах выступившие капли слез. Юному императору было больно слышать подобные ругательства в свою сторону. Возможно, он привык, но каждая новая ругань, словно ножом, вонзилась в его хрупкое сердце.

Мальчик попытался подняться, но главный компашки поднял ладонь над лежащим Аристандром и с помощью дара прижал его к земле. Один из друзей ради шутки пнул его по ребрам, и Антон увидел, до чего Аристандр был тощим. Ребра так сильно выпирали, что казалось, если Аристандр выпучит грудь, ребра разорвут его тонкую кожу. Его, видимо, дома не кормили… Голод — второе чувство, после унижения, которое испытывал Аристандр каждый день в своей никчемной жизни…

Дар главаря не давал Аристандру пошевелиться. Мальчик пытался сопротивляться, но новые услышанные слова сбили его с толку:

— Видишь, — шептал сквозь зубы главарь, — тебя все ненавидят. ВСЕ! Ты никому не нужен. Ты сдохнешь, и этого никто даже не заметит. Родная мать тебя ненавидит и жаждет твоей смерти, как и все княжество. Скажи спасибо великому князю Фобосу, что он тебя не казнил. Был бы я на его месте, уже давно украсил бы свои покои твоей мерзкой башкой…

— Фу-у-у… — брезгливо в унисон фыркнули друзья главаря.

— Ты чучело, Аристандр! На тебя без смеха не посмотришь!..

По щекам Аристандра потекли ручейками слезы. Ему было больно слышать это…

Антон не верил своим глазам — Эрамгедон плакал! Хотя сейчас перед собой он видел не Эрамгедона, злобного и жестокого создания, а хрупкого маленького мальчика, который сломался и изменился в худшую сторону…

"Боль, унижение, оскорбление — вот с чем жил Эрамгедон каждый день" — прозвучал в его голове голос Стафана.

— Отстаньте от меня! — крикнул через слезы Аристандр, — Я не виноват, что таким родился!

Он присел, вытирая слезы. Главарь обошел его сзади и, схватив за горло, своей острой коленкой свирепо пнул Аристандра по костлявой спине. От такого удара Антону показалось, что позвоночник Аристандра внутри изогнулся. Но хруст точно раздался…

— Ты родился таким ничтожным, потому что тебя даже природа не любит! — шептал главарь, — Ни мать…ни отчим…

Он схватил Аристандра за ухо и зашептал с издевкой в голосе:

— Ты безответно влюблен в Луну… но она никогда на тебя не посмотрит…НИКОГДА! Для нее ты — жалкий уродливый микроб.

Антона сильным зарядом молнии пронзило удивление. Эрамгедон был влюблен! Возможно, это чувство спасло бы его, будь оно взаимным, но, к сожалению, девочка Луна никогда не посмотрит на него…

Аристандр понял, что терпеть издевательства уже нет сил.

— Заткнись, Маз! — крикнул он главарю в лицо, — Бесишь ты меня, бесишь! Такие, как ты — жалкие микробы. Ты жесток, злобен, наглый, считаешь себя пупом мира…

У него перехватило дыхание. Эрамгедон подул в сторону Маза, и главаря, словно сильным ветром, оттолкнуло. Эрамгедон поднялся и продолжил вопить дрожащим судорожным голосом:

— Ты считаешь себя самым лучшим, но ты болван и просто жалкий!

У Маза в глазах зажегся гнев:

— ЖАЛКИЙ?! ЭТО Я ЖАЛКИЙ?!

Маз набросился на Аристандра, и тут резко картинка сменилась другой сценой. Антон понял, что это копия не полная. Но ему до жути стало интересно, как выжил Аристандр после драки с Мазом.

Новый эпизод предстал перед ним. Антону показалось, что он смотрел кино, только он не сидел на диване, а вместе с героями перемещался из одного события в другое.

Обессиленный Аристандр шел по улице города, шлепая сланцами с расцарапанными подошвами по песчаному асфальту. Одной рукой он держался за нос, пытаясь остановить кровь. Второй рукой он пальцем прикрывал ободранный локоть, чтобы не привлечь внимания. Чем обрабатывать рану, он не знал. Мать и отчим, если увидят, засмеются и скажут, мол, почему до конца не ободрали.

Лицо мальчика было омыто слезами. Глаза опухли. Но несмотря на это, в них горел огонь ненависти.

Его голову иногда посещали мысли, где он причинял настоящую муку и боль Мазу и его друзьям. Он не просто над ними издевался, а заживо ломал им кости, сдирал с них по кусочкам кожу, причем сдирал собственными зубами, откусывая и наслаждаясь вкусом…

Аристандр мигом выбросил эти жуткие мысли из головы. Он не такой, он не жестокий, он добрый сэйланс… Но для чего ему эта доброта, если ее никто не ценит?

Он не должен злиться, это против правил. Боги, если узнают, накажут. Он входит в число избранных, следовательно, должен быть всегда в хорошо счастливом настроении, иначе его дар плохо на него начнет влиять, тянуть его на темные злодеяния…