Последняя надежда Гитлера

Непосредственно после этого Эйзенхауэр направил радиограммы фельдмаршалу Монтгомери и генералу Маршаллу, в которых он давал некоторые разъяснения. Он уведомлял начальника американского Генерального штаба о том, что связался со Сталиным, дабы обсудить вопрос координации действий на Западном и Восточном фронтах. Фельдмаршал Монтгомери, командующий 21-й армейской группой, в ответ сообщал, что после того, как его части соединились с 12-й армейской группой Бредли, он передает в ее состав 9-ю американскую армию. Она должна была стать усилением армейской группы Бредли. Данная радиограмма завершалась следующим предложением: «Именно Бредли должен стать ответственным за зачистку Рурского района. Главный удар его армий в направлении Эрфурт — Лейпциг — Дрезден должен быть предпринят по возможности безотлагательно. Именно он сможет установить непосредственный контакт с русскими». Сам Монтгомери получил приказ наступать в направлении Эльбы. На данном участке фронта ему вновь в тактических вопросах должна была подчиняться 9-я американская армия. Благодаря подобному решению облегчалось форсирование этой немецкой реки.

Примечательно, что ни в одном из своих посланий генерал Эйзенхауэр не обмолвился ни словом о городе, который должен был стать главным «трофеем». Речь идет о Берлине. Но еще в сентябре 1944 года фельдмаршал Монтгомери предложил сделать главной целью мощного удара по территории Северной Германии именно Берлин. В тот момент Эйзенхауэр согласился с ним: «Естественно, главной целью должен быть Берлин». После того как 23–24 марта 1945 года войска западных союзников форсировали Рейн, Монтгомери еще раз подтвердил свое намерение во время наступления на северном участке Западного фронта взять столицу рейха. В этом начинании его активно поддерживал британский премьер-министр Уинстон Черчилль, который полагал, что поскольку война подходила к концу, то все военные действия должны были в первую очередь подкрепляться некой политической конъюнктурой.

1 апреля 1945 года, после того как Уинстон Черчилль уже получил кодированное сообщение «SCAF 252», он писал президенту США Рузвельту: «Ничто не окажет такого психологического воздействия и не вызовет такого отчаяния среди всех германских сил, как падение Берлина. Для германского народа это будет самым убедительным признаком поражения. С другой стороны, если предоставить лежащему в руинах Берлину выдержать осаду русских, то следует учесть, что до тех пор, пока там будет развеваться германский флаг, Берлин будет вдохновлять сопротивление всех находящихся под ружьем немцев. Кроме того, существует еще одна сторона дела, которую вам и мне следовало бы рассмотреть. Если русские возьмут еще и Берлин, то не будет ли это способствовать складыванию у них мнения, что они внесли больший вклад в нашу общую победу? Не будет ли это обоснованием столь неоправданного суждения? Не приведет ли это к господству настроений, которые обернутся значительными и тяжкими затруднениями? Поэтому мы должны продвинуться максимально далеко на Восток и захватить Берлин, как только к нему будет открыт путь».

Премьер-министр Черчилль был вдвойне поражен поступком Эйзенхауэра, так как еще 27 марта 1945 года Монтгомери докладывал ему о том, что он был готов форсировать Эльбу и направиться к Берлину.