Последняя надежда (ЛП)

Я маленькая, а его член прижимается к моей спине, скользкий и горячий, и все еще шевелится. Раф может держать эрекцию дольше, чем любой парень, которого я когда-либо знала. Может быть, это из-за его размера.

Мужчина обнимает меня, прижимая к себе, и тянет руки к моей груди. Чувствую его дыхание на своей шее, и он нежно целует ее.

– Мне очень жаль.

Я сжимаю его руку, а в процессе и собственную грудь.

– За что ты извиняешься?

– Что я сказал эти вещи...

– Тс-с, – говорю я ему. – Я знаю, что ты не это имел в виду. Знаю, ты любишь меня, – поддразниваю я, пытаясь удержать его улыбку.

– Боже, – тихо говорит он, снова целуя меня в шею. – Ты невероятна.

– И ты тоже. Не понимаю, почему ты так не думаешь.

Он долго молчит, благоговейно проводя пальцами по моему плечу. Его голос становится низким, когда он начинает говорить.

– Мою мать изнасиловали, когда ей было шестнадцать, но ее семья была очень религиозна. Они не позволяли ей сделать аборт, и она возненавидела меня. Я ее не виню. Я был доказательством всего, что пошло не так в ее жизни. Она вошла в церковь и велела мне избегать встреч с противоположным полом. «Твой член был чудовищным» сказала она, и это был знак того, что я родился злым. Проклятым.

– Это неправда.

Я крепко прижимаю его руки к себе.

– Неужели? – он несчастен. – Потому что в тот единственный раз, когда я попытался заняться сексом, я убил девушку.

– Ты так говоришь, но это невозможно. Видел, как она умерла у тебя на глазах?

Он качает головой.

– Через два дня. Ее братья пришли за мной и сказали, что она не проснулась. Врачи сказали им, что у нее было внутреннее кровотечение в течение двух дней, и в результате она умерла.

– Ты не мог нанести такой ущерб, как ты описал. Если только ты мне не соврал.

Я знаю, что нет, но он должен это услышать.

– Нет, никогда, – хрипло говорит он. – Я едва прикоснулся к ней... но была кровь, и тогда...

Он замолкает.

– Ты ее не убивал. Я в это не верю, и тебе нужно перестать мучить себя. Вот, в чем дело, – говорю я, проводя пальцем по толстым венам на его руках, я люблю его большие грубые руки. – Когда тебе будет больно, я хочу, чтобы ты пришел ко мне. Хочу, чтобы ты мне доверял. Мы же с тобой в этом замешаны, понимаешь?

– Гарсия, – говорит он тихим голосом, полным боли.

– Я знаю, детка, – мягко говорю я ему. – Я знаю. Что бы ни случилось, мы не можем закрываться друг от друга, ясно? Чувствую, что потеряла Розу, – я немного задыхаюсь и проглатываю слезы, но сейчас не время. – Не хочу потерять и тебя тоже.

Ощущаю, как он кивает мне в шею, крепче обнимая меня.

– Это ты, Ава.

– Хм?

Я не понимаю.

– Ничего, – говорит он. – Просто Гарсия что-то говорил.

Я глажу его руку своей скользкой ладонью, игнорируя смазку, покрывающую нас, точно так же, как игнорирую пот, который заставляет нашу кожу слипаться. Раф прижимает меня к себе – нет, он прижимает меня к себе, будто я спасательный круг. Он разбивает мне сердце, мой большой сильный парень. Из того, что я знаю о Рафе, он не любит легкость, и не знаю, как он собирается справиться с потерей своего лучшего друга.

Я сделаю все, что будет лучше для него. Что угодно.

Но сейчас? Все, что я могу сделать, это любить его и напоминать, что жизнь стоит того, чтобы жить.

 

 

Глава 28

Рафаэль

 

Я вытираюсь полотенцем, когда Ава заканчивает принимать душ. Она требует от меня невозможного. И что еще хуже, мне хочется отдать ей это. Моя мать сказала, что мне нужно провести остаток своих дней, искупая вину за людей, которых я убил. Моя нерожденная младшая сестра. Старшеклассница. Когда я возвращался домой в отпуск, моя мать крестилась, когда я проходил через дверной проем, и окропляла святой водой за дверью, чтобы изгнать демонов, которых я принес с собой домой.

«Души тех, кто умер от твоей руки, цепляются за тебя», – утверждала она. Я верил ей тогда и верю сейчас, потому что смерть Гарсии висит у меня на шее, как наковальня.

Милое лицо Авы выражает надежду, когда она говорит о Розе, и даже если она не признается в этом, неспасение Розы изменит ситуацию. Я знаю это, и в глубине души верю, что Ава тоже это знает.

Но нет смысла останавливаться на этом. Завтра непременно будет, чтобы я ни сделал сегодня. Что это за фигура, кто со мной? Я могу измениться. В соседней комнате Беннито склоняется над столом, отрываясь от компьютера.

– Чувак, ты звучал так, будто убивал ее.

Он поднимает руку, чтобы дать мне пять. Радуясь, что Авы здесь нет, я бурчу в ответ и сажусь на стул напротив.

Он наклоняется над столом.

– Мы всегда шутим о том, у кого больше пистолет, но это всегда был ты, не так ли?

– Да.

И тут до меня доходят все шутки. Я слышал их раньше, но теперь они имеют контекст и смысл. Вес.

– Класс.