Последняя надежда. Шпионская сага. Книга 1

Значит, тем более надобно действовать. Я вылетел на Кипр, где мы с Рафи еще раз уточнили и обсудили детали. Босс не подкачал: в течение нескольких дней для выполнения задания из соседних стран под видом туристов прибыли члены группы «Кидон» – молодые статные парни и девушки. Каким образом пенсионеру Рафи удалось задействовать штатную оперативную группу Моссада, занимающуюся самыми грязными по обычным человеческим понятиям делами, я спрашивать не стал. Но вспомнил, что на одной из инструктивных встреч нам объяснили, что представители организации, которой мы сейчас служим, на пенсию выходят формально. Впрочем, так говорят в любой спецслужбе мира. Видимо, и у Рафи это так. А может, вернули в строй? Тогда я от него никогда не отделаюсь. Часто вспоминаю, как мы встретились . В тот жаркий день мы сидели с ним в его крошечном кабинете и пили чай. На Рафи красовались легкомысленная рубашка с закатанными рукавами и сандалии на босу ногу, что меня тогда просто поразило. Привыкнув на моей предыдущей службе одеваться только в темные костюмы с белыми рубашками и строгими галстуками, я не представлял себе, что в пространстве мировых служб безопасности в принципе возможна небрежность в одежде. Позднее я узнал, что она и невозможна, такие вещи допускались только в Израиле. Когда я впервые попал в израильский парламент – Кнессет – и увидел как попало одетых депутатов, я чуть не присвистнул от удивления. А в ту нашу первую встречу с Рафи, глядя на него, слушая его неторопливую речь и тихий голос, я подумал: «С ним, наверное, хорошо работать, но на расстоянии. Он – начальник, который не бросит в беде. На него можно положиться. Но приближаться к нему нельзя. Опасно». Впоследствии выяснилось, что я не ошибся. Я нередко чувствовал, что ближе него у меня никого на свете нет, и в то же время он, бывало, бросал меня в ситуации, откуда заведомо нет выхода. А потом вытаскивал. Вот как сейчас…

Мы уже назначили день операции, но позвонил шеф, сообщил, что «папаша» ждет Марину, и велел срочно отправляться в Париж. Видимо, встреча была очень важна для Рафи и его коллег, иначе бы не откладывали акцию в Вене. Но ничего, в Европе все близко, и в тот же день мы с Мариной вылетели во Францию.

Мы должны были встретиться у Эйфелевой башни, где любящий отец заказал на двадцатом этаже столик на четверых. Марина сказала, что он не особенно обрадовался, узнав, что она не одна, но возражать не стал. А когда дочка рассказала о моих серьезных намерениях, даже захотел познакомиться со мной.

Ровно в семь вечера мы подошли к центральному лифту. Отец уже ждал нас. Рядом с ним стояла молодая элегантная женщина, из категории невообразимых красавиц ХХI века с надменно-обиженным личиком. Я таких опасаюсь. Как хорошо, что ничего подобного нет в моей Марише и в помине!

Рукопожатие моего нового почти родственника оказалось крепким, да и вообще весь его вид выдавал человека сильного физически и духовно.

– Очень приятно, – сказал он мне по-русски. – Познакомьтесь, – и, перейдя на английский, продолжил: – Марлен.

Марлен протянула ладонь Марине, затем мне, и принялась щебетать по-английски с сильным французским акцентом. Ее влюбленность в Марининого отца бросалась в глаза. Девушки нередко любят пожилых мужчин, обычно состоятельных, но не за их богатство, а за качества, которые сделали их таковыми. А то, что мой новый родственник – личность незаурядная, догадаться несложно, и психологом быть не нужно. Передо мной стоял немолодой человек, высокий, с крепкой, ладной фигурой. Густые седые волосы, крупные черты лица, светлые, почти прозрачные глаза, прямой нос и красиво очерченный рот не гармонировали с глубокими морщинами, перерезающими лицо. Что-то в этом лице, не соответствовало общему облику. Что-то тревожило, казалось ненастоящим, – трудно оценить.

– Ну пошли, а то эти французы отдадут наши места кому-нибудь другому. От них всего можно ожидать, – весело сказал «папаша».

– Да, с ними надо быть поосторожней, – подхватил я тон беседы и рассказал, как однажды ехал из Ла-Рошеля в Париж скоростным поездом. Билеты были только в первый класс, по 45 евро. Но когда я пошел искать свое место, оказалось, что оно продано еще кому-то. Так что эти французы – разгильдяи: продать два билета на одно место в купе первого класса не каждый умудрится. У англичан или немцев такие ошибки невозможны. В итоге мне пришлось простоять все три часа пути.

«Папаше» история явно понравилась. Видно, он любил подшучивать над французами. Оживленно переговариваясь, мы поднялись на двадцатый этаж.