Последняя надежда творцов

Надвигалась большая война. Чтобы почувствовать это, не требовалось разбираться в политике. Пороховая гарь, казалось, зависла в атмосфере. Но с какой стороны последует первый удар, этого Юрий предсказать не мог. По его представлениям наибольшую угрозу для страны Советов составлял германский фашизм. Но ведь его с товарищами натаскивали биться с японцами. Наверное, для этого были веские основания. Мировые хищники выбрались из клеток государственных границ и скалили зубы, готовясь вцепиться в горло и друг другу, и любому другому, по стечению обстоятельств оказавшемуся на их пути.

Выстоит ли Союз? Затянувшаяся финская кампания посеяла в сердце Кондрахина тревогу и сомнения в боеспособности Красной Армии. Слишком огромны были потери, слишком мизерным оказывался успех.

А из репродуктора неслись до одури лживые звуки военных маршей: "Чужой земли не надо нам ни пяди…" Как же так, вопрошал про себя Юрий: а Прибалтика, а Бессарабия, а Львовщина? Юрий чувствовал, еще не умея себе этого объяснить, что что-то здесь не так.

Несколько раз он оставался в спортивном зале наедине с бурятом, и тогда товарищ Иванов начинал с ним странные разговоры:

— Я учу вас побеждать в бою, но эта установка глубоко неверна. Тот, кто желает постичь искусство боя, должен придерживаться принципа — не нападай. Я предвижу твои возражения. Они поверхностны. Настоящий мастер всячески избегает боя. Избежать — лучше, чем победить. Запомни, победа тянет в будущее тяжкий груз неверных действий. Даже, наверное, больший, чем поражение. Единственное, чем победа лучше поражения — ты наверняка остаешься в живых.

Кондрахин слышал такие речи в сокрытых мирах, но здесь, в школе НКВД! Он промолчал, и бурят понял его молчание, как согласие.

— Я излагаю тебе восточную философию, которая сильно отличается от нашей. Не надо их сравнивать между собой — оставим это философам. Рукопашный бой для человека, руководствующегося восточной философией, лишь часть жизни. Не зная их философии, ты не сможешь понять их логики боя.

— Я не смогу изучать их философию здесь. Нет времени, да и место неподходящее.

Бурят тихо засмеялся:

— Я тебя буду учить не теории. На востоке теоретической философии не признают. Там образцы, примеры, притчи, парадоксы. У них учит Учитель, — бурят произнес это слово так, что Юрий понял, что речь идет не просто о преподавателе, — а на западе учит автор учебника. Важно, чтобы ты желал учиться.

Юрий ответил согласием, но по глазам бурята понял: тот счел его ответ поверхностным. Они ежедневно занимались в спортзале, то неожиданными упражнениями, то индивидуальными поединками. Кондрахин так и не смог преодолеть тот барьер, которым товарищ Иванов возвел вокруг своего сознания. Он не мог угадать действий бурята в бою. Но его Учитель радовался успехам Юрия, как будто тот с каждым днем прибавлял в мастерстве.

Юрий убедился, что это действительно так, когда Учитель неожиданно выставил его на учебный поединок сразу с четырьмя курсантами. Он справился без труда, одновременно уводя противников в стороны и подготавливая собственную атаку ритмическими движениями тела.

Леня тоже выиграл свой поединок с четырьмя противниками, не пропустив ни одного удара. Только Олега исколотили здорово. Если бы не его богатырское здоровье, он бы не устоял на ногах до окончания боя.

А тем временем закончилась война с Финляндией, закончилась полной победой. Курсанты учились лазать по скалам, маскироваться в освободившейся от снега тайге. Даже сплавлялись однажды по порожистой речке Мане на плоту.

Учеба подходила к концу, и Юрий задумался: как возвращаться в сокрытый мир? Заберут его до окончания учебы, или придется самому выбираться из школы? Это его беспокоило. Он уже забыл, как живут обычные советские люди. Даже ловил себя на том, что считает себя здесь — в своей родной стране — посторонним.

И еще один разговор с бурятом, опять — без свидетелей. Бурят спросил, понял ли Юрий, как он постигает восточную философию. Услышав честный отрицательный ответ, досадливо покачал головой:

— Мало времени, да, слишком мало. Я не успею донести до тебя даже этого. А мне это нужно, поверь. Времена сейчас плохие. Даже плохо, что война кончилась. Когда война, своих все же меньше бьют.

— До следующей войны, кажется совсем немного осталось, — Юрий сказал, что думал. Кондрахин чувствовал — товарищу Иванову можно доверять. Он — Учитель. Учитель никогда не предаст ученика.

— И все равно мы можем не успеть. Память у тебя хорошая. Я назову тебе один адрес, в Москве. Неважно, кто там живет, и кто будет жить. Когда угроза смерти перестанет витать над головами невинных, зайди в эту квартиру. Придумай повод. Дай денег, наконец. В кухне, слева от окна, в стене проходит выступ. На локоть ниже потолка в нем, за кирпичом, тайник. Там лежит рукопись. Перевод с монгольских и китайских древних рукописей. Мой перевод. Называется — "Традиции правильной жизни". Найди ее и сохрани для истории. Я могу не выжить. Даже школы НКВД, случается, полным составом уходят в подвалы, а там — четыре стенки. Слушай адрес…, - бурят наклонился к уху Юрия.