Последняя ночь

– Нет, я вижусь с ним только в Лос-Анджелесе. Но даже в мои редкие приезды Элен делает все, чтобы мы не особенно-то сближались. Она не оставляет нас ни на минуту одних, не дает спокойно поговорить… – Роб не пытался скрыть своего раздражения. – Можно подумать, Зак только ее сын!

Было совершенно очевидно, что Роб так и не простил Элен ее ухода. Воспоминания болью отзывались в его сердце, и Дана в очередной раз пожалела, что не может найти слов утешения. «Пора бы тебе обуздать свое любопытство, – сказала она себе. – Это жестоко: вынуждаешь его выкладывать все начистоту, но абсолютно не знаешь, как поддержать его в эту минуту».

– Наконец работа в полиции стала мне в тягость. Никакой радости, словно на каторге. Это были самые черные дни в моей жизни, – продолжил Роб. – Я спрашивал себя, зачем тебе надрываться, из кожи вон лезть, раз все избегают тебя, считают зазорным пожать тебе руку – короче, шарахаются в сторону как от прокаженного.

– Ты хочешь сказать, что все поверили Анжеле?

– Да, – протянул Роб. – Многие, во всяком случае. Классический пример того, сколь непредсказуемы капризы судьбы: только что я был одним из лучших полицейских в участке, но вот колесо фортуны повернулось, и я уже – коврик у двери, о который каждый может вытереть ноги. Да плевать, это все уже в прошлом! – Роб с равнодушным видом махнул рукой, но Дана поняла, что обида на своих коллег по работе до сих пор живет у него в сердце.

Ей стало стыдно за себя. «Ты же судья, так соблюдай заповедь – не виновен, раз не доказано обратное». Роба оклеветали, но яд сплетен, распускаемых о нем, все же проник в ее сердце, наполнив его глупыми страхами. «Чем невероятнее слухи, тем больше верится в то, что доля правды в них есть, и этим-то слухи страшны, – подумала Дана. – Но как она могла поверить во все эти небылицы?»

Дана чувствовала: последнее время с ней происходит что-то непонятное. Винить в этом Роба или благодарить его за это? С его появлением она стала чаще задумываться о себе, смотреть на себя как бы со стороны, словно он подводил ее к зеркалу и показывал ей, какая она есть на самом деле. И чем больше она смотрела на себя, тем меньше ей нравилась та женщина, которую она видела.

– Я вижу, ты меня жалеешь. Не стоит, – Роб нарушил молчание, бросив взгляд на Дану, погруженную в раздумья. – Все не так уж трагично, как ты думаешь. Я неплохо устроился. С моим-то опытом клиентов у меня хоть пруд пруди, а вместе с ними и денег. Золотая жила, да и только! У меня прекрасный дом на побережье. В полиции я бы еще лет сто вкалывал, но все равно такой бы не смог купить.

Внезапно его голос дрогнул.

– О чем я действительно жалею, так это о том, что меня разлучили с сыном. На своем личном, весьма грустном опыте я лишний раз убедился, что отцовство предполагает духовную связь и ежедневное общение с ребенком. Я скучаю по сыну и чувствую, что с каждым прожитым днем мне не хватает его все больше и больше.

Дана внимательно слушала Роба, не сводя с него сочувствующего взгляда. Ее необычайно взволновал его рассказ. Когда он говорил о сыне, ей хотелось броситься ему на грудь, обнимать его, говорить ласковые утешительные слова. Роб предстал перед ней в совершенно ином свете. Словно пелена спала с глаз. Она увидела его таким, каким он был на самом деле: нежным и ранимым, глубоко несчастным и одиноким.

– Ты только не подумай, что я устал говорить о себе, любимом, – произнес Роб посмеиваясь, – и пытаюсь перевести разговор на более интересную тему, но заметь, вновь объявились наши друзья на голубой «Тойоте».

Дана поборола в себе желание немедленно посмотреть на край обрыва. Она придвинулась к Робу и произнесла слова, которые подсказывало ей сердце:

– Роб, выслушай меня. Мне очень жаль, что все так вышло. О твоей жене у меня сложилось нелестное мнение. Она не должна была оставлять тебя в такую трудную минуту.

– Элен любила свою работу и надеялась вскоре получить повышение. Она просто испугалась. Вот и сбежала в Лос-Анджелес, – он усмехнулся, – подальше от неблагополучного мужа.

Дана, не отдавая себе отчета в том, что делает, взволнованно произнесла:

– Я бы никогда так не поступила, – и испуганно посмотрела на Роба. Не слишком ли вызывающе это прозвучало?

Он улыбнулся:

– Я верю тебе.

У Даны немного отлегло от сердца. Она неуверенно попыталась изобразить на лице ответную улыбку, но вышла какая-то нелепая гримаса. Дана окончательно растерялась и нахмурилась, чтобы скрыть это.

– Сию же минуту улыбнись! – потребовал Роб. Его смеющиеся глаза завораживали Дану. Она смотрела на него словно зачарованная, чувствуя, как на губах сама собой появляется улыбка.

– Ведь я тебе нравлюсь?

По правде говоря, у нее даже в мыслях не было признаваться в этом, но противостоять его гипнотизирующему взгляду, который, казалось, парализовал ее волю, она не могла. Ее губы дрогнули, и Роб потянулся к ней.

– Ведь нравлюсь, да? – повторил он внезапно севшим голосом.

– Да, – беззвучно прошептала Дана, сама удивившись сказанному. – Ты мне нравишься, очень. Твой рассказ… он многое изменил. Все теперь по-другому.