Последняя ночь Александра Македонского

Возле повозки с навесом из плетёных ветвей, сверху накрытых пёстрой тканью, в обнимку ковыляли двое греков. Вместо шлемов на головах обоих перемешались с тёмными волосами венки из увядших стеблей, – в венке того, что был повыше своего приятеля, торчал засохший красный цветок, сорванный в диком, оставленном позади разнотравье.

– Кто из нас Вакх? – заплетающимся языком потребовал он обязательного вдруг ответа.

– А у кого... у кого рога? – с глуповатой улыбкой ответствовал его приятель.

– Ты прав. У Вакха должны быть рога. Пощупай у меня.

– А ты у меня.

Они приостановились, ощупали затылки друг друга, однако к общему неудовольствию не нашли того, что хотели обнаружить. Их догнала следующая повозка. Опершись спиной о большой яйцеобразный сосуд, в котором плескалось вино, в повозке сидела дородная гречанка, правой рукой обнимая и прижимая к пышной груди выздоравливающего после раны молодого человека, почти юношу. Он наигрывал на свирели щемящую родную мелодию, и женщина самозабвенно и слезливо подпевала.

– Вон мои рога, – указал на неё тот, что был пониже, и едва не поперхнулся от смеха.

Товарищ дружески похлопал его по спине, пока он не откашлялся.

– Так ты Вакх? – согласился он. – Твоё здоровье!

Они чокнулись оловянными кружками, допили вино, утёрли щетинистые подбородки и загорланили под игру свирели, стараясь внести весёлую струю в песню женщины. Вдруг высокий остановил приятеля и, указав на женщину в повозке, озадаченно заметил:

– Так моя.. так мои рога остались в Элладе. – И озадаченно поскрёб затылок. – Получается, я тоже Вакх?

– Два Вакха?! – изумился его товарищ. – За это стоит выпить.

Он взял у высокого кружку и полез на повозку, к большому сосуду, чтобы зачерпнуть вина. Но товарищ пьяно схватил его за локоть, чуть было не свалив в пыль на землю.

– Э-э, гляди! И там Вакх? – Он таращился на огромную повозку, запряжённую восьмёркой белых лошадей, которая их догнала и обгоняла.

На катящей к голове войска повозке был сооружён широкий, видимый отовсюду деревянный помост. На нём, среди бараньих шкур возлежали Александр и десяток его ближайших друзей, все с засохшими венками на голове, которые должны были напоминать лавровые венки победителей.

– Меч! Мой меч! – крикнул Пердикка, пытаясь подхватить оружие, соскользнувшее от тряски.

Но тщетно. Меч упал на дорогу, нырнул в слой пыли, и никто из пеших не обращал на это внимания.