Последняя ночь Клеопатры

Я пожала плечами.

– Я подозреваю всех, Игорь Петрович. По мере расследования лишние фигуранты, конечно, отсеиваются. Но в самом его начале я непременно встречаюсь со всеми, кто хотя бы как-то, каким-то образом был связан с жертвой преступления, – ответила я. – Тем более что о Константине Максимовиче у меня самые противоречивые сведения. Алевтина Григорьевна поначалу отказалась отвечать на мой вопрос о том, чем занимается ее сын. Потом все-таки она нехотя сообщила, что Константин Максимович является бизнесменом. А вот ее соседка сказала, что работает в администрации и еще – что он пьет.

Тут я вопросительно посмотрела на Алексашкина.

– Хорошо, я вас понял, Татьяна Александровна, – сказал он. – Видите ли, я не случайно так подробно стал вас расспрашивать. Дело в том, что я был другом покойного Максима Трофимовича, отца Лизы и Кости. По его просьбе я и устроил Константина сюда. Но… В общем, соседка Алевтины сказала вам правду: Константин действительно алкоголик, причем запойный. Алевтину можно понять, какая же мать признается в том, что ее сын практически потерял человеческий облик. Вот она и придумала сказку про бизнес.

– И что же, он так очень быстро спился, что, как вы говорите, потерял человеческий облик? – спросила я.

– Увы, – со вздохом произнес мужчина. – Я нашел Косте хорошего врача-нарколога. Он весьма авторитетный специалист в своей области, его диагнозу можно верить на все сто процентов. Так вот, он сказал, что у Константина очень сильная алкогольная зависимость. Ну вот наподобие той, которая бывает у некоторых народностей, и благодаря ей они моментально спиваются. Хотя у них это связано, кажется, с какой-то желудочной патологией или что-то в этом роде, я, знаете ли, не силен в медицине.

– Но Константин Максимович, насколько мне известно, не принадлежит к их числу, – заметила я.

– Вы правы, не принадлежит, – подтвердил Алексашкин, – так вот, нарколог провел с Костей подробное тестирование и вынес свой вердикт: если Константин не хочет умереть от цирроза печени или от алкогольной горячки, он никогда не должен брать в рот ни капли спиртного. Одним словом, все спиртные напитки ему строго противопоказаны. Причем ни в какой, даже в самой минимальной дозе. И ни в каком виде, даже на пиво накладывается табу.

Наш разговор прервал телефонный звонок.

– Извините, Татьяна Александровна, – Игорь Петрович снял трубку: – Да, это я… Что? Понимаю… Нет, его нет на месте… И не будет сегодня. Что? Ну, раз надо встретить, значит, встретим. Не в первый раз… Хорошо, договорились. Пока.

– Извините, Татьяна Александровна, – еще раз сказал Игорь Петрович.

– А что, отец Константина Максимовича страдал алкогольной зависимостью? – спросила я.

– Нет, Максим выпивал только по большим праздникам и никогда не был пьяным. Да и то: «выпивал» – это громко сказано. Не больше, чем принято во время застолья, – пояснил Алексашкин. – А вот у других – и это, к сожалению, случай с Костей – получается так, что за очень короткое время человек так быстро привыкает к алкоголю, что полностью спивается. Он даже не замечает, как становится зависим от спиртного. Вот и Костя. До поры до времени он в рот ни капли не брал. А потом, как он сам признался, произошел сильный стресс. Тогда он, чтобы расслабиться, принял, как говорится, на грудь раз-другой. И все: с тех пор пошло-поехало. Начал пить чуть ли не каждый день. И что самое страшное: уже не мог прерваться.

– И что же, Игорь Петрович, неужели Константин не пробовал бороться со своим пристрастием к алкоголю? Ведь существует не один способ справиться с этой болезнью. Кто-то кодируется, или «зашивается», как это еще называется. Другие ищут бабку-знахарку, и, судя по отзывам, помогает.

– Конечно же, Константин поначалу был преисполнен решимости избавиться от этой напасти. Нарколог положил его в клинику, провели ему там курс детоксикации, то есть почистили организм, так это, кажется, называется. Что-то ему там еще предложили, то ли витаминотерапию, то ли еще что-то. Опять же диеты, успокаивающие препараты. Одним словом, вышел он из больницы совсем другим человеком. «У меня теперь, – говорит, – силы появились, интерес к жизни, я горы могу свернуть! Больше никогда в жизни не возьму в рот эту отраву». За работу взялся как одержимый.

– Но, я так понимаю, Константин Максимович продержался недолго? То есть состояние эйфории быстро закончилось? – спросила я.