Последняя ночь колдуна

– Тьфу, падла, – выругалась Галя. Лицо ее скривилось, как скомканный лист бумаги. Глаша испугалась, что женщина собирается заплакать, но она захохотала резким истеричным смехом. – Торговаться собралась, подруга? Продешевить боишься? – спрашивала она и веселилась все сильнее.

– Галя, погоди, остановись. Мне вообще не нужны деньги. Муля мертва, и никто больше, ни один человек не узнает твою тайну. По крайней мере, от меня. Я пришла не затем, чтобы разоблачить тебя, поживиться или выставить на посмешище.

– А зачем, зачем ты пришла?! – резко прекратив смеяться, серьезно спросила Галя.

– Поговорить.

– О чем? На путь истинный, что ли, направлять будешь? Это в твоем духе. Ты же у нас вроде блаженная.

– Не буду я тебя наставлять, – возразила Глаша, и голос ее прозвучал наконец твердо. – Твоя жизнь меня не касается. Кстати, мою мать тоже называли развратницей и шлюхой, но я никогда не осуждала ее! – Выпалив это, Глаша на минуту испугалась того, что только что сделала. В запале она раскрыла свою самую главную тайну. И кому? Полупьяной гулящей женщине, озлобленной на весь мир и на нее в частности. Да завтра же эта новость облетит весь магазин! В нее начнут тыкать пальцем и шушукаться за спиной. На мгновение Глашу прошиб пот, но она упрямо тряхнула головой. Все правильно. Она устала от лжи и отныне не станет больше скрывать правду, ничего хорошего ей это не принесло.

– Твоя мать была проституткой? – вытаращила глаза Галя.

– Нет. – Глаша назвала имя и фамилию своей матери, терпеливо переждав бурное проявление Галиных эмоций. На имя ее матери люди всегда реагировали очень бурно.

– Неужели та самая? – не могла прийти в себя Галя.

– Да. Та самая. И я не стыжусь того, что я – ее дочь. Она была такой, какой была. У каждого есть право на выбор.

Галя некоторое время что-то решала для себя, встряхивая головой и сосредоточенно хмуря брови, потом спросила уже совсем другим тоном, в котором больше не было неприязни:

– Чего ты спросить-то хотела?

– Сколько ты платила Муле за молчание и как часто?

– Штуку платила. Зелеными. Раз в квартал. У нее такая такса была. Все, как у больших. Последний раз – в сентябре, как раз конец квартала подошел.

– А ты не пыталась прекратить это?

– Нет. Муля умела взять за горло, а хватка у нее была, как у бульдога. Поверь мне, дешевле было заплатить.

– Ты так боялась сплетен?

– Да при чем тут бабья болтовня? Неужели ты думаешь, что после такой школы, – она мотнула головой в сторону бани, – меня могут испугать чьи-то косые взгляды? Да у меня нервы – как канаты. И Муля это понимала. Она бы поступила умнее: почапала бы сразу к хозяину…

– И он бы тебя выгнал, – закончила Глаша.

– Естественно. И без выходного пособия. И еще раззвонил бы всем вокруг, так что во все приличные места для меня была бы дорога закрыта.

Возразить тут было нечего, и Глаша лишь сочувственно молчала. Надо было как-то выходить на интересующую ее тему, но она не знала, с чего начать.

– Галя, а ты случайно не догадываешься, кого еще Муля держала за горло? Накануне смерти у нее из отдела пропали деньги. Там было три тысячи. Если одна из них – твоя, то чьи две остальные?

– Так вот что тебя интересует. Думаешь, что кто-то из нас на нее покушался?

– Не знаю, – честно призналась Глаша. – Но кто-то ведь насыпал ей мышьяк. Логично предположить, что у кого-то из ее жертв кончилось терпение, или деньги, или и то и другое.

– Я этого не делала, – проговорила Галя, старательно отводя в сторону глаза.

– А я тебя и не обвиняю. Это вообще мог быть кто-то посторонний, из числа ее знакомых или клиентов. Что-то мне подсказывает, что нашим магазином Муля свою деятельность не ограничивала.

Говоря это, Глаша не кривила душой. Она никогда не подозревала Галю всерьез. Женщина казалась ей достаточно умной, чтобы понимать, что убийство шантажистки своими руками слишком рискованно. Отравись Муля тем самым мышьяком, и расследования бы не избежать. Под подозрение попали бы все сотрудники. Всплыли бы горы грязного белья, в том числе и Галина «вторая специальность». И до шантажа докопались бы рано или поздно. Кроме того, Галя наверняка могла обратиться за помощью к сутенерам, если ситуация показалась бы ей слишком критической. С их помощью проблема с Мулей решилась бы легко, быстро и безболезненно, по крайней мере – для Галины. За здоровье Мули при подобном исходе дела Глаша бы не поручилась. Короче говоря, Глаша была уверена, что покушаться на Мулю мог либо полный идиот, либо человек, чей мотив не столь очевиден. И еще. Он должен быть как-то связан с домом Райского, ведь буквально накануне Мулиной смерти произошло похожее покушение на Эллочку. А Галя с Райским никак не были связаны.

– Я знаю еще одного человека, которого Муля доила, – произнесла Галя неохотно. Глаша встрепенулась. Галя медлила. Она явно еще взвешивала все «за» и «против» и никак не могла решиться на признание. Глаше показалось, что Галя боится чего-то. Очевидно, тот, кого она собиралась назвать, казался ей опасным.

– Галя, – осторожно окликнула Глаша, боясь спугнуть женщину.

– Черт с тобой! Это Настя, – выпалила Галя.