Последняя ночь колдуна

Глаша и предположить не могла, что Райский потащит ее в такой дорогой ресторан. До сих пор она считала, что живущий в богатстве и роскоши Павел презирает ее и немного стесняется, но он подъехал к сияющему огнями заведению, решительно толкнул дубовую входную дверь и втолкнул Глашу внутрь, когда она немного замешкалась на пороге. Никогда прежде Глаша не бывала в подобных местах. Понимая, что это ее первый и последний шанс, она вертела головой, стараясь запомнить как можно больше, чтобы рассказать потом Вале и Дине и самой вспомнить при случае, как красиво все было. Глаша подозревала, что заведение было доступно далеко не всем, даже имеющим деньги. Райский вошел сюда, как к себе домой, значит, был здесь частым гостем. Глаша отметила этот факт, но зависти он у нее не вызвал. Глупо завидовать тому, чего у тебя в принципе быть не может. Остается пользоваться случаем и просто получать удовольствие. Райский усадил ее за столик, накрытый белоснежной, хрустящей от крахмала скатертью.

Пока официанты носили подносы с едой, Глаша пыталась унять нервную дрожь. Ей снова показалось, что она видит волшебный сон. Только сидящий напротив мужчина немного портил впечатление. В нем решительно не было никакого романтизма. Он просто ел, аккуратно и быстро, как обыкновенный голодный мужчина, не обращая никакого внимания на окружающее его волшебство. Глядя на него, Глаша почувствовала себя уязвленной. Ей хотелось наслаждаться каждой минутой, каждым кусочком искусно приготовленных блюд, но в присутствии этого неандертальца, банально набивающего брюхо омарами и паровой стерлядью, настроиться на нужную волну никак не удавалось.

Внезапно Глаша вспомнила о матери. Вот она-то наверняка часто бывала в подобных местах. В душе шевельнулась обида. Почему мама не подготовила ее, не рассказала, как это бывает, не научила правильно себя вести? И тут же на смену обиде пришел стыд. Разве не сама она, наученная бабушкой, с пеной у рта отрицала возможность подобного существования, считая его мещанским и пошлым? Глаша не желала становиться светской львицей, хотя мама не раз предлагала ей попробовать. Любя дочь, она не настаивала, позволяя Глаше самой выбрать ту жизнь, которая ей нравится. Почему же теперь ей вдруг кажется, что она фатально ошиблась с выбором?

– Ты наелась? – спросил ее Райский, о котором она ненадолго забыла.

– Да, – соврала Глаша, которая не успела попробовать и половины блюд.

– Тогда давай поговорим.

– О чем?

– О свитке.

– О каком свитке? – спросила она растерянно.

– О свитке твоего дедушки, который он передал тебе перед смертью.

– А зачем о нем говорить? Я выполнила указание деда Федора и сунула ящичек со свитком в гроб. – Глаша нервно поерзала на стуле, который вдруг показался ей неудобным.

– А я совершенно уверен, что свитка в могиле нет, – жестко сказал Райский.

– Вы считаете, что я вас обманываю?!

– Нет. Но свиток кто-то забрал. И тот, кто забрал его, почему-то мечтает отправить тебя вслед за дедушкой, – произнес Павел без тени сочувствия. Глаша похолодела. Спина под тонкой футболкой взмокла, рука дрогнула, вилка звякнула о фаянс, и Глаша торопливо положила ее на край тарелки.

– Вы шутите? За что меня убивать?

– Вот это я и хочу выяснить.

– Для чего?

– Чтобы защитить тебя, идиотка.

– А зачем вы меня все время защищаете? – возмутилась девушка.

– Защищать ТЕБЯ – не главная задача, – холодно проговорил Райский. У Глаши отвисла челюсть.

– А какая же тогда главная? – пробормотала она ошарашенно.

– Вернуть свиток или уничтожить его.

– А я тогда при чем? У меня же его нету, – развела она руками.

– Как ты не понимаешь? Обладатель свитка явно охотится за тобой.

– Почему вы решили, что именно он за мной охотится?

– А тебя в истории с озверевшими листьями ничего не смущает?

– Этого не может быть.

– Может. Поверить трудно, но ты постарайся. Тот, у кого в руках дедов свиток, способен и не на такое.

– Он что, правда волшебный? – Райский неохотно кивнул, но Глаша продолжала смотреть недоверчиво.

– Вычислив твоего врага, я выйду на вора, укравшего реликвию.

– А зачем вам это?

– Обычный человек не имеет права владеть свитком.

– Почему?

– Крышу сносит от вседозволенности, – просто ответил Райский. – Не доросли пока человеки до такой власти. Таких дел могут натворить, чертям жарко станет.

– Значит, я – почти труп? – уточнила Глаша, стараясь казаться спокойной.

– Почти – не считается. Твой враг очень осторожен. Он действует осмотрительно и наверняка не хочет рисковать. Но когда-нибудь он подойдет совсем близко… – Райский осекся, натолкнувшись на испуганный Глашин взгляд. – Черт, я, кажется, переборщил…

– Я это заметила.

– Но я вовсе не имел в виду…

– Не стоит оправдываться. Я не маленькая девочка, и утешать меня не надо. Вы сказали именно то, что имели в виду. Я ведь наживка, да? Этакий червячок, на которого должна клюнуть крупная рыба, на которую вы охотитесь? Глупый червячок пойдет на корм вашей рыбе, но кого это волнует, верно?

– Погоди, Глаша, ты все не так поняла! – Но она больше не желала слушать.