Последняя ночь на Извилистой реке

Сегодня повар собирался угощать посетителей «Авеллино» тушеными говяжьими ребрышками в красном вине. На мармите подогревались два вида бульона: легкий и крепкий. В разделе «Кое-что из Азии» сегодня значился говяжий сатай[144] по рецепту Агу с добавлением арахисового соуса и гарнира из креветок, стеблей фасоли и спаржи. Конечно, желающие смогут заказать макаронную запеканку с кальмарами, черными маслинами и кедровыми орешками (в качестве макаронной основы он всегда брал перья) и два вида пиццы: с перцем и соусом маринара и лесными грибами и четырьмя сортами сыра. Любителей курятины ожидали жареные крылышки с розмарином, подаваемые на листах рукколы[145] и посыпанные жареным фенхелем. Были и такие деликатесы, как жареная нога молодого барашка с чесноком, а также ризотто[146] с грибами.

Помощником у Тони был молодой повар Грег. Он успешно окончил кулинарную школу на Девяносто первой улице Манхэттена и быстро постигал практические уроки Тони Эйнджела. Ему повар поручил сегодня заниматься гренобльским соусом с топленым маслом и каперсами, которым поливали жареную курятину, приготовленную на французский манер. «Кое-что из Франции», как значилось в меню. Этим вечером в зале работали любимые официантки повара: мать и дочь, студентка колледжа. Мать звали Селест, она работала в ресторане с семьдесят шестого года. Ее дочь Лоретта была и по возрасту, и по взглядам старше, чем парни и девчонки из местной средней школы, подрабатывавшие в ресторане официантками, уборщиками столов и посудомойками.

Лоретта была старше и многих своих однокурсников. В выпускном классе школы она забеременела и решила оставить ребенка. Отец, как часто бывает, бесследно исчез. Лоретта сидела с малышом, пока тот не подрос настолько, чтобы не мучить бабушку (сейчас ему было четыре или пять). Тогда Лоретта продолжила учебу, поступив в ближайший колледж. Ее занятия были спланированы так, что в колледже она проводила три дня: со вторника до второй половины четверга. К вечеру она возвращалась в Браттлборо, где по-прежнему жила с матерью и сыном. Время до следующего вторника уходило на занятия и работу в ресторане.

Интимные отношения у повара с Селест начались лишь полтора года назад. Отъезды Лоретты его очень устраивали. Он оставался у Селест (ее внук был уже первоклассником) две ночи в неделю: со вторника на среду и со среды на четверг. По средам ресторан был закрыт. Внук Селест уходил в школу, и они могли не торопиться. Ко времени возвращения Лоретты повар покидал их жилище. Сложнее было летом, когда Селест оставалась у него три-четыре ночи в неделю. Рыжеволосая, с веснушками на груди, Селест была крупной женщиной, хотя по комплекции уступала Кармелле и Индианке Джейн. В свои пятьдесят Селест оказывалась как бы посередине между поваром и его сыном, будучи на девять лет моложе повара и на девять лет старше Дэнни.

На кухне «Авеллино» они держались вполне официально, не позволяя себе никаких фамильярностей. Тем не менее все знали (и, конечно же, Лоретта) об интимных отношениях между Тони и Селест. Приятельницы повара, с которыми он встречался в «Книжном подвале», к тому времени вышли замуж и уехали из Браттлборо. Поэтому старая шутка Тони, нет ли у продавщицы на примете дам его возраста или помладше, оставалась лишь шуткой. Продавщица знала про них с Селест и привычно отшучивалась. Ей не хотелось портить отношения с официанткой. Браттлборо был маленьким городом, а Селест — заметной фигурой.

В Айове встречаться с женщинами было легче, особенно если учесть, что сам повар стал старше, а Браттлборо значительно уступал Айова-Сити. Там Дэнни часто приглашал отца на вечеринки, устраиваемые Писательской мастерской. Творческие женщины умели весело провести время.

У Дэнни было много поводов пригласить своих студентов в «Мао», не последнее место среди этих поводов занимало празднование китайского Нового года. По восточному календарю год начинался либо в конце января, либо в первых числах февраля. Три вечера подряд Агу потчевал своих гостей праздничным обедом из десяти блюд. Помнится, в семьдесят третьем, накануне китайского Нового года (это был год Быка) в Пенсильвании у них сломался рефрижератор, и повар с Сяо Ди едва успели вовремя добраться до Айова-Сити.

А в семьдесят четвертом (кажется, год Тигра) Сяо Ди взял с собой Спайси. К счастью, она не занимала много места, но ехать втроем в кабине, рассчитанной на двоих, было тесновато. Сяо Ди был в благодушном настроении и проболтался насчет второй своей женщины. И тогда на просторах Иллинойса (возможно, они уже ехали по Индиане) Спайси закатила ему скандал, назвав соперницу «этой дыркой из Нассау». Весь оставшийся путь повар был вынужден слушать их переругивание.