Последняя ночь на Извилистой реке

После того как Юн исчезла из их жизни (бесследно, как когда-то она исчезла из спальни Дэнни), их жизненный ритм и привычки вернулись в прежнее русло. Шел третий год работы Дэнни в Писательской мастерской. Они снова переехали. Их третий дом тоже был на Корт-стрит, но теперь на противоположной стороне улицы, вблизи Саммита, где у Дэнни завязался осторожный «дневной» роман с несчастной женой университетского преподавателя, который ее обманывал. Джо иногда ходил в переулок посмотреть на трюки, что выделывал Макс на его «запасном» велосипеде, и повздыхать об отцовском запрете. Но переулок перестал быть частью его жизни, как и вороватый опоссум. Иокогамы — Сао и Каори — все так же по очереди нянчились с Джо. Отличительной чертой того года была повышенная (или отчаянная) потребность собираться в «Мао».

Повар заранее знал, до чего сильно он будет тосковать по братьям Чен — почти так же, как по И Ин. Он и не предполагал, что настолько привяжется к гонконгской медсестре. Дэнни знал, что и ему будет недоставать китаянки, но скорее для уюта и душевного равновесия.

Завершению второго айовского периода в жизни писателя предшествовало другое событие — окончание Вьетнамской войны.

Настроение в «Мао» было далеко не радужным. Операция «Порывистый ветер»[167] по эвакуации на вертолетах из Сайгона (Кетчум метко назвал ее операцией «Воздушный понос») серьезно отвлекала внимание персонала, мешая готовиться к обычному открытию ресторана. Источником тревоги, а потом и нескрываемого раздражения стал кухонный телевизор.

Апрель семьдесят пятого года был тяжелым временем для ресторана «Мао». Ресторан четырежды подвергался нападению водителей-вандалов. Один раз в витрину запустили здоровенным обломком бетонной плиты, а другой — бросились увесистым камнем. Сяо Ди называл вандалов «тупыми фермерами-патриотами». Поездки в Чайнатаун за продуктами прекратились: Сяо Ди считал, что ресторан находится на осадном положении, а когда Сайгон падет, осада заведения только усилится. Запас любимых соусов, приправ и пряностей, без которых Агу было не обойтись, таял с каждым днем. (Тони Эйнджел отчасти выручал старшего брата, добавляя в меню итальянские блюда.)

С самого начала года южновьетнамские солдаты дезертировали толпами. Они хватали свои семьи и всеми правдами и неправдами стремились попасть в Сайгон. Должно быть, беглые солдаты верили, что американцы помогут им покинуть страну. За последние две недели апреля американские вооруженные силы перебросили по воздуху шестьдесят тысяч иностранцев и южновьетнамцев. Но в Сайгоне оставались еще сотни тысяч жаждущих вырваться, и с каждым днем они все яснее сознавали, что будут брошены на произвол судьбы. «Будет как в преисподней», — предсказывал Кетчум. («А чего еще мы ожидали?» — говорил он потом.)

«А задумывались ли мы вообще, чем это кончится?» — мысленно спрашивал себя Дэнни.

Они с Джо сидели за своим любимым столиком и ели. С ними была и И Ин. Китаянка простудилась и пропустила дежурство, опасаясь заразить пациентов больницы.

— Чего доброго, еще вас наделю и повара в придачу, — смеясь, говорила она.

— Спасибо за щедрость, — сказал ей Дэнни.

Джо весело смеялся. Он обожал И Ин. «Он будет по ней скучать, — думал Дэнни. — И я тоже буду скучать по времени, когда Джо требовалась нянька».

За одним столиком расположились две пары, за другим — трое мужчин, видимо бизнесменов. Вечер тянулся спокойно и не предвещал никаких потрясений. Впрочем, было еще довольно рано. А-гу подумывал о специальных решетках для витрин, а пока витрины из соображений безопасности наглухо зашили досками, что, конечно же, портило интерьер.

Эти мысли крутились в голове Дэнни, когда из кухни вдруг вышла Иокогама. Лицо японки было белым как мел.

— Ваш отец сказал, что вам стоит пойти на кухню и посмотреть телевизор, — сказала она.

Дэнни встал из-за стола. Джо захотел пойти вместе с отцом.

— Джо, останься лучше со мной, — предложила И Ин.

— Да, посиди здесь, — подхватила Сао или Каори. — Тебе такое не надо смотреть.

— Джо, Сао дело говорит. Я только гляну и вернусь, — пообещал Дэнни.

— Я, между прочим, Каори, — крикнула японка и вдруг заплакала. — Ну почему мы все для вас — на одно лицо? Конечно, мы же «желтые», «узкоглазые». Вам не обязательно помнить наши имена!

— Что там показывают? — спросила И Ин.

Пары за столиком смеялись над чем-то своим и не слышали выплеска Каори. Однако бизнесмены перестали есть. Слова «желтые» и «узкоглазые» заставили их замереть с бокалами пива в руках.

Сегодня метрдотелем была рассудительная и смышленая Цзу Минь. Сяо Ди был слишком взбешен «фермерами-патриотами», и потому старший брат решил не выпускать его из кухни.

— Каори, возвращайся на кухню, — велела рыдающей девушке Цзу Минь. — Зал — не место для плача.

— Так что там показывают? — спросила И Ин.

— Это не для Джо, — уклончиво ответила Цзу Минь.

Дэнни уже скрылся за кухонной дверью.

Кухня сейчас больше напоминала сумасшедший дом. Сяо Ди орал в телевизионный экран. Сао выворачивало в кухонную раковину, в которой обычно мыли кастрюли и сковородки.