Последняя ночь на Извилистой реке

Доминик даже не взглянул на нее. Крошка и остальные тетки предпочли отвернуться. Мэй остервенело помешивала лопаточкой баранье рагу. Доминик обошел ее и снял сковородку. При этом он ненароком коснулся пальцами ее пышных боков.

— Давайте собираться, — почти обычным тоном сказал повар и добавил, обращаясь к Крошке: — Вы с Мэй отправитесь к сплавщикам. Все остальные поедут со мной туда, где работают грузчики.

К Мэй он не обращался и не смотрел на нее.

— Ты же знаешь, туда не проехать. Это что же, нам с Крошкой пешком тащиться? — спросила Мэй.

— Ты мало ходишь пешком, — по-прежнему не поворачивая к ней головы, сказал Доминик. — А ходьба тебе очень полезна.

— Раз я делала эти чертовы сэндвичи, я их и понесу, — объявила Крошка.

— И баранье рагу прихвати, — сказал ей повар.

Кто-то спросил, нет ли среди сплавщиков «жутко католических» франкоканадцев. Может, Крошке и Мэй стоит отнести туда и несколько порций супа из турецкого гороха?

— Я не потащу суп на своем горбу, — отрезала Мэй.

— Пусть «пожиратели макрели» выковыривают мясо из сэндвичей, — предложила Крошка.

— Сомневаюсь, что среди сплавщиков есть «пожиратели макрели», — сказал Доминик. — Суп и жаркое из оленины мы заберем с собой. А если на лесосплаве вдруг объявятся рассерженные католики, скажете им, что это я во всем виноват.

— Это я им обязательно скажу, уж будь уверен, — пробурчала Мэй.

Она буравила повара глазами, но он не желал смотреть на нее. Когда они вышли из кухни, Мэй бросила ему:

— Стряпун, я слишком большая, чтобы не обращать на меня внимания.

— Скажи спасибо, Мэй, что я не обращаю на тебя внимания, — ответил повар.

Повар не ожидал увидеть среди рабочих, занятых погрузкой, Кетчума. Даже с покалеченной рукой Кетчум оставался более умелым сплавщиком, чем кто-либо другой.

— Докторишка велел мне не мочить повязку, — объяснил Кетчум.

— А почему ты думаешь, что на сплаве ты бы ее намочил? Не помню, чтобы ты падал на бревнах.

— Мне, Стряпун, вчерашнего хватило.

На работах не обошлось без происшествий. Лошадь повредила ногу. С тракторной лебедки сорвало трос. Один из франкоканадцев, работавших на ряжах, лишился пальца.

— Пятница, — сказал Доминик, словно этим объяснялись все нелепые происшествия, случившиеся за день. — Кстати, для тех, кто соблюдает пятницу, мы привезли суп из турецкого гороха.

Кетчум заметил напряженность в жестах и голосе своего друга.

— Стряпун, у тебя что-то случилось?

— Крошка с Мэй решили подшутить надо мной.

Доминик рассказал ему все, что было на кухне, включая и язвительное замечание насчет Джейн.

— Ты лучше расскажи об этом Джейн, — предложил Кетчум. — Если она узнает, Мэй долго будет не до деток с внучатами.

— Вот потому я и не хочу ей рассказывать.

— А видела бы Джейн, как Крошка прижимает твои руки к своим титькам, она бы и этой курице вломила как следует.

Доминик Бачагалупо это знал. Мир был опасным местом. Повара не интересовало, сколько счетов ежеминутно сводилось в мире. В юности Кетчум лихо расправлялся со своими обидчиками. Он и сейчас это может. И раздумывать особо не станет.

— Сегодня на ужин будет фаршированный цыпленок и картофельная запеканка, — сообщил повар.

Рослый сплавщик тоскливо вздохнул.

— У меня вечером свидание, — сказал он. — Не судьба мне сегодня есть фаршированного цыпленка.

— Свидание? — поморщился повар.

Он никогда не считал встречи Кетчума с «женщинами из танцзала» свиданиями. С недавних пор сплавщик стал захаживать к Пам Норме Шесть. Одному богу известно, сколько они могли выпить вдвоем! После спасения Пам Доминик испытывал к ней определенную симпатию, однако с ее стороны ответной симпатии не было. Возможно, Пам даже сожалела, что ее спасли.

— Ты все еще встречаешься с Пам? — спросил повар у своего изрядно пьющего друга.

Кетчуму почему-то не хотелось говорить об этом.

— Стряпун, а это плохо, что Мэй знает про вас с Джейн. Тебе бы не мешало подсуетиться.

Доминик не ответил. Он повернулся, чтобы посмотреть, чем заняты подсобницы. В ванигане имелась портативная газовая плита, и потому суп и жаркое никому не придется есть остывшими. На раскладном столе уже были расставлены большие миски с поварешками. Каждый рабочий заходил в ваниган со своей миской и ложкой.

— Что-то ты очень спокоен, Стряпун, — продолжал Кетчум. — Если Мэй знает про Джейн, знает и Крошка. А если знает Крошка, знают и все кухонные тетки. Даже я знаю, но меня ваши дела не касаются.

— Спасибо за предостережение, — отстраненно ответил Доминик.

— Я тебе что втолковать пытаюсь? Вся штука в том, как скоро про вас узнает констебль Карл.

Кетчум опустил на плечо друга руку в гипсовом панцире.

— Взгляни на меня, Стряпун. — Здоровой рукой Кетчум потрогал шрам на лбу. — Моя голова прочнее твоей. Думаю, тебе лучше, чтобы этот Ковбой ничего не знал про вас с Джейн.

Доминику захотелось переменить тему, и он чуть не спросил друга, с кем тот встречается. Но на самом деле повар не жаждал знать, кого трахает Кетчум. Особенно если это не Пам Норма Шесть.