Последняя ночь «Титаника». (Хроника гибели)

Взоры всех находившихся в шлюпках были прикованы к «Титанику». Его высокие мачты и четыре большие трубы четким черным силуэтом вырисовывались на фоне ночного безоблачного неба. От его прогулочных палуб, от длинных верениц иллюминаторов исходил яркий, слепящий свет. Из шлюпок можно было видеть людей, облепивших поручни леерного ограждения: в тихом ночном воздухе слушалась мелодия рэгтайма. Казалось невероятным, что с этим огромным судном могло случиться что-то неладное, но от действительности никуда не денешься: вот тут они, люди, эвакуировавшиеся в шлюпках, а вон там стоит их судно с уже весьма заметным дифферентом на нос. Ярко освещенное, оно было похоже на оседающий под бременем собственной тяжести праздничный пирог.

Неуклюжие шлюпки отходили от него все дальше. Те, кому велели держаться поблизости от «Титаника», теперь налегли на весла. Другие, кому было приказано дойти до того парохода, огни которого виднелись вдалеке, начали свое трудное странствие.

Этот пароход казался издевательски близким. Настолько близким, что капитан Смит велел людям в шлюпке Э8 грести туда, пересадить на пароход пассажиров и возвращаться к «Титанику» за новой партией. Примерно тогда же он спросил у рулевого Роу, стоявшего возле устройства для пуска ракет, знает ли он азбуку Морзе. Роу ответил, что немножко знает, и капитан велел ему:

— Вызови вон то судно; когда с него ответят, просигналь им: «Мы — тонущий „Титаник“; пожалуйста, приведите в готовность все свои шлюпки».

Роу жаждал попытать своего счастья там, где Боксхолл потерпел неудачу, и в интервалах между вспышками ракет он снова и снова сигналил лампой. Ответа все не было. Но вот Роу доложил капитану Смиту, что видит огонь на правой раковине. Старый капитан взглянул в бинокль и вежливо ответил рулевому, что это какая-то планета. Ему, однако, понравилось рвение Роу, и он дал ему возможность посмотреть в бинокль и самому убедиться в том, что это не сигнал.

Тем временем Боксхолл продолжал пускать ракеты. Рано или поздно они должны были обратить на себя внимание этого странного парохода, разбудить его.

На мостике парохода «Калифорниэн» второй помощник капитана Стоун и практикант Гибсон считали ракеты — с ноля часов пятидесяти пяти минут их было выпущено пять. Гибсон снова попытался сигналить лампой и около часа ночи, желая еще раз посмотреть, нет ли ответа, поднес к глазам бинокль как раз в тот момент, когда взлетала шестая ракета.

В час десять ночи он по переговорной трубе связался со штурманской рубкой и сообщил о ракетах капитану Лорду.

— Это сигналы какой-нибудь пароходной компании? — поинтересовался капитан.

— Не знаю, — отвечал Стоун, — но мне кажется, что это белые ракеты.

Капитан посоветовал ему продолжать сигналить лампой. Несколько позже Стоун передал бинокль Гибсону, заметив при этом:

— Взгляни-ка на этот пароход теперь. Он как-то странно сидит в воде, да и огни у него выглядят странно.

Гибсон внимательно рассматривал судно. Ему показалось, что оно кренится. У него, как он сказал тогда, «борт здорово вылез из воды». Стоун заметил, что красный бортовой отличительный огонь парохода вдруг исчез.

Глава пятая Я думаю, что нашему судну пришел конец

На других судах, казалось, не понимали, что происходит с «Титаником». В час двадцать пять ночи «Олимпик» телеграфировал:

— Идете ли вы на юг навстречу нам?

Филлипс терпеливо ответил:

— Мы эвакуируем женщин в шлюпках.

Потом поступила телеграмма с «Франкфурта»:

— Находятся ли уже поблизости от вас другие суда?

Филлипс игнорировал этот вопрос. Снова телеграмма с «Франкфурта»: просят сообщить подробности. Это переполнило чашу терпения Филлипса. Он вскочил, чуть не плача от злости:

— Проклятый болван! Спрашивает: «Что случилось, старина?» — и он гневно застучал в ответ:

— Дурак, слушай и не мешай работать.

Время от времени к ним в рубку забегал капитан Смит. Один раз он заскочил предупредить, что выработка электроэнергии падает, потом пришел сказать, что судну недолго оставаться на плаву, несколько позже он сообщил, что вода дошла до машинного отделения.

В час сорок пять Филлипс передал просьбу радисту «Карпатии»:

— Приходите как можно скорее, старина; вода в машинном отделении дошла до котлов.

Тем временем Брайд накинул на плечи Филлипса пальто, затем он даже умудрился надеть на него спасательный нагрудник. Натянуть на первого радиста сапоги оказалось гораздо сложнее. Филлипс спросил, остались ли еще шлюпки, а то, может быть, и сапоги уже не нужны.

Один раз он передал радиотелеграфный аппарат Брайду и вышел посмотреть, что происходит снаружи. Вернулся, качая головой:

— Все это кажется странным.

Все, действительно, выглядело странно. Забортная вода теперь покрывала верхнюю палубу в носу, морщилась рябью вокруг крана, люков, основания мачты, плескалась у основания белой палубной надстройки. Рев пара затих, перестали взлетать и раздражающе действовать на нервы ракеты, но наклон палубы стал круче, и лайнер безобразно накренился на левый борт.

Примерно в час сорок старший помощник капитана Уайлд громко скомандовал: