Последняя ночь у Извилистой реки

Когда они уезжали в Айову, Джо было всего семь лет, а когда вернулись в Вермонт — десять. Наверное, эти три года — самые безопасные в жизни ребенка. Беды раннего детства позади, беды подросткового возраста — еще впереди. И дело скорее в этом. Айова-Сити тут ни при чем. Так думалось писателю, пока он бежал в Вестминстер-Вест.

Детство и то, как оно формирует человека. Если брать шире: как детство оживает потом во взрослой жизни? Таково было направление мыслей (или навязчивых мыслей) писателя Дэнни Эйнджела во время этой пробежки. С двенадцатилетнего возраста он боялся за отца. Тот до сих пор не мог чувствовать себя в полной безопасности. Подобно повару, хотя и по другим причинам, Дэнни в раннем возрасте стал отцом. Фактически он был отцом-одиночкой, даже живя с Кэти. Сейчас, в свои сорок один, Дэнни больше тревожился за Джо, чем за отца.

Возможно, не только гены Кэти Каллахан сделали Джо любителем риска. Любительницей рискнуть была и бабушка парня — эта свободолюбивая, не признающая рамок женщина, играючи погибшая на мартовском льду Извилистой. Но едва ли наследственные черты матери и бабушки целиком повинны в характере Джо. Когда Дэнни смотрел на восемнадцатилетнего сына, он видел себя, каким он был в этом опасном возрасте. Во всем, что они вычитали в романах Дэнни Эйнджела (или прочитали так, как им хотелось), повар и Кетчум так и не увидели целую цепь опасных ситуаций, которые Дэнни сумел обойти. И опасности начались не при его жизни с Кэти, а гораздо раньше.

Вовсе не Джози ди Маттиа помогла ему лишиться невинности в пятнадцать, перед тем как он уехал в Эксетер. Наверное, так думала Кармелла и убедила в этом отца, но Джози не была его «учительницей». И не она забеременела от Дэнни. В тот приют, где работала добрая и все понимающая акушерка, Кетчум возил его с Терезой, старшей сестрой Джози. И опять-таки, не Тереза и не ее ровесница Элена Калоджеро преподали Дэнни первые уроки секса, хотя его тянуло к девушкам повзрослее, а не к сверстницам вроде Джози, которая была всего чуточку старше его. Он переспал и с Джузеппиной — родственницей из клана Саэтта. Она его соблазнила, однако и Джузеппина не была самой первой соблазнительницей Дэнни.

Нет, самый впечатляющий и сильно повлиявший на него опыт Дэнни получил со своей теткой Филоменой — младшей сестрой матери. Ему тогда было всего четырнадцать. А сколько же было Филомене, когда она принялась за сексуальное образование племянника? Двадцать восемь или уже тридцать? Дэнни напряг память, пытаясь вспомнить год рождения Филомены.

Май еще не кончился. Правда, мошкара кусалась совсем по-летнему, но на бегу быстро отставала. Дэнни слышал удары сердца и свое дыхание, однако сейчас за ними не было ничего, кроме спортивной нагрузки. Он вспоминал, как бешено колотилось его сердце, как судорожно он ловил ртом воздух, находясь рядом со своей безумной теткой Филоменой. О чем вообще она думала? Ведь она обожала отца Дэнни, а повар даже не желал смотреть в ее сторону. Зато мальчишка не мог отвести от нее глаз. Являлось ли это полудетское обожание, даримое племянником, достаточным утешительным призом для Филомены?

Она была второй женщиной из клана Калоджеро, которая получила образование в колледже. Но общим у Филомены и Рози было не только стремление к знаниям. Обе не признавали никаких законов в отношениях с мужчинами. Когда опозоренную Рози спровадили на север, Филомене было лет тринадцать или четырнадцать. Она любила Рози и старалась подражать старшей сестре. И вдруг Рози стала позором семьи, дурным примером для младших сестер. Филомену отправили в «Святое сердце» — католическую школу для девочек, находившуюся на Норт-сквер, вблизи мемориального дома Пола Ревира. Ее тело и душу максимально оградили от общения с противоположным полом.

Дэнни постепенно набирал скорость, продолжая думать о Филомене. Может, это католическая школа повлияла на нее таким образом, что мальчишка-подросток интересовал ее больше, нежели мужчины? (Исключением был муж ее дорогой сестры. Но вдовец-повар — закрытая дверь, неисполнимая мечта. А у Дэнни, который еще не начал бриться, такие же длинные ресницы, как у отца, и белая, почти хрупкая кожа, унаследованная от матери.) Наверное, Филомене льстило, что в четырнадцать лет мальчишка боготворил свою симпатичную миниатюрную тетку. Отец Дэнни утверждал, что глаза Филомены лишены той летальной синевы, какой обладали глаза Рози. Наверное, интуитивно повар чувствовал, насколько опасны ее глаза и все остальное в ней для его сына. Он только не знал, что обожание Филомены очень скоро перестанет быть для Дэнни платоническим. И прежде всего Филомене удастся на несколько лет отбить у парня интерес к сверстницам — пока он не встретит Кэти.