Последняя ночь у Извилистой реки

Банка, в которую насыпали пепел Доминика Бачагалупо, была из-под приправы для бифштексов по-нью-йоркски, выпускаемой компанией «Эймос». Приправа, как значилось на этикетке, состояла из морской соли, перца, трав и специй. Должно быть, отец купил ее на своем любимом мясном рынке, о чем свидетельствовала дополнительная наклейка на этикетке.

Когда отца не стало, банка была почти полной. Дэнни высыпал содержимое, наполнил ее отцовским прахом, а сверху, поскольку там оставалось место, насыпал тонкий слой приправы. Он сделал это на случай, если таможенная служба вдруг попросит его открыть банку. Пусть открывают — внутри по-прежнему пахло так, как и должно пахнуть. (Возможно, от перца таможенник даже чихнул бы!)

Но банка не привлекла внимания таможенной службы и благополучно пересекла границу.

Дэнни сел на постели и отвинтил крышку. Даже сейчас содержимое банки было больше похоже на приправу для мясных блюд, а не на человеческий пепел. Наверное, повару было бы приятно сознавать, в чем путешествует пепел от его бренного тела! В банке «Эймос Нью-Йорк Стик Спайс»!

Если души способны испытывать удовольствие, душа Доминика Бачагалупо сейчас была удовлетворена.

Дэнни погасил свет.

— Пап, это твоя последняя возможность что-нибудь сказать, — прошептал он, обращаясь к праху отца. — Если у тебя нет возражений, завтра мы едем к Извилистой.

Возражений не было. Пепел Доминика Бачагалупо, а также остатки смеси для мясных блюд хранили молчание.

Между его романами «К востоку от Бангора» и «Ребенок на дороге» прошло одиннадцать лет. Гибель отца заставила Дэнни прервать работу, но Кармелла ошибалась, думая, что теперь его молчание опять растянется на годы. В конце концов, со времени публикации последнего романа прошло всего шесть лет.

Как и после гибели Джо, после убийства отца текст романа, над которым работал Дэнни, вдруг показался ему поверхностным. Но в этот раз писатель даже не стал перерабатывать сюжет романа: он понял, что дальше писать эту вещь не будет. Почти сразу же Дэнни принялся за другой роман, совершенно иного содержания. Он писал все эти месяцы, когда его уединение то и дело нарушалось. Сам процесс писания был подобен ветру, разгонявшему туман. Пока Дэнни сидел за машинкой, мир обретал прежнюю ясность.

— Известным быть тяжело, — изрекла за ужином Кармелла.

Конечно тяжело, поскольку известность лишь усугубляла и без того неприятную процедуру полицейского расследования. Но Дэнни знал, что так оно и будет. Как же иначе? Был убит отец известного писателя. Сам писатель застрелил убийцу (несомненно, в целях самообороны). Казалось бы, уже сенсация, чтобы полоскать ее на телеканалах и страницах газет. Но открылись более сенсационные подробности: Дэнни Эйнджел и его отец почти сорок семь лет опасались преследования. И в Канаду автор всемирно известных романов переселился не по политическим мотивам, а из соображений личной безопасности. (Дэнни постоянно говорил об этом, просто он не раскрывал подробностей.) Трудно поверить, что он и его отец почти полвека прятались от одного безумца, бывшего полицейского!

Естественно, в американских СМИ нашлись журналисты, говорившие, что убитому повару и его сыну нужно было еще давным-давно обратиться в полицию. (Ну как они упускали из виду тот факт, что Карл сам был полицейским?) Канадская пресса пылала благородным гневом и писала об «американском насилии», дотянувшемся до писателя и его отца даже за границей. Разумеется, писали и об оружии: дурацком ковбойском кольте сорок пятого калибра и винтовке «винчестер-рейнджер» — рождественском подарке Кетчума, по сути спасшем Дэнни жизнь. Некоторые ревнители закона делали упор на незаконном хранении оружия в доме на Клуни-драйв. В конце концов оборонительные действия Дэнни сочли правомерными и не предъявили ему никаких обвинений. Но подарок Кетчума конфисковали.

— Да этот дробовик спас тебе жизнь! — орал в трубку Кетчум. — И потом, он — мой подарок, черт бы побрал этих копов! Кто его конфисковал? Я ему яйца оторву!

— Успокойся, Кетчум, — сказал ему Дэнни. — Дробовик уже сделал свое дело. Больше он мне не нужен.

— У тебя есть поклонники. Ты же сам говорил, среди них и свихнутые попадаются. Мало ли чего?

Но чаще всего и американские, и канадские СМИ допытывались у Дэнни:

— Вы собираетесь писать о случившемся?

Он все-таки научился отвечать с ледяным спокойствием на этот назойливый вопрос:

— Возможно, но не сейчас.

— Но ты собираешься писать об этом? — задала знакомый вопрос Кармелла, когда они ужинали.