Последняя ночь у Извилистой реки

Что касалось приближающегося нового учебного года, Дэнни уже был обеспечен работой. Его пригласили в Вермонт, в малоизвестный колледж изящных искусств, предложив преподавать там литературное творчество и вести еще ряд курсов. Начиная подыскивать себе работу, он и не знал об этом колледже. Видимо, свою роль сыграло то, что «Рэндом Хаус»[48] готовил к публикации его роман, а сам он получал степень магистра изящных искусств в столь престижном месте, как Писательская мастерская. Словом, Дэнни готовился стать преподавателем колледжа. Молодой писатель был рад вернуться в Новую Англию. Он скучал по отцу и Кармелле. Живя в Вермонте, он мог чаще видеться с Кетчумом. С того памятного апрельского воскресенья, когда они с отцом навсегда покинули Извилистый, он виделся со сплавщиком всего один раз.

Кетчум появился в Дареме, когда Дэнни учился на первом курсе Нью-Гэмпширского университета. Сплавщику тогда было сорок с небольшим. Он приехал и с мрачным видом заявил:

— Твой отец сказал мне, что ты толком не умеешь водить машину по нормальным дорогам.

— Пойми, Кетчум, в Бостоне мы обходились без машины. Мы продали «понтиак» в первую же неделю. А в Эксетере у меня было не слишком много времени, чтобы брать уроки вождения.

— Христозапор! — изрек на это Кетчум. — Даже и слышать не хочу про университетского парня, у которого нет водительских прав!

Уроки вождения проходили за рулем старого Кетчумова пикапа и были тяжелы для молодого человека, который лишь умел когда-то гонять на машине с автоматической коробкой передач по лесовозным дорогам вокруг реки Извилистой. Кетчум прожил в Дареме неделю или чуть больше. Ночевал он в пикапе, «как во времена ваниганов». Парковочные инспекторы дважды выписывали ему талоны за ночевку в неположенном месте. Кетчум отдавал их Дэнни.

— Оплачивай, я тут ни при чем, — говорил сплавщик. — Денег за уроки вождения я не беру.

Дэнни и тогда было грустно, что он увиделся с Кетчумом только через семь лет. А теперь прошло еще шесть.

«Как можно не видеться с дорогими тебе людьми?» — раздумывал Дэниел Бачагалупо, прислушиваясь к стуку весеннего дождя. Но что всего удивительнее — отец за эти тринадцать лет вообще ни разу не встречался с Кетчумом. Чем это вызвано? Половина разума Дэнни пыталась найти ответ, а другая половина рассеянно созерцала застопорившуюся главу.

Молодой писатель перескочил к другому эпизоду — первой встрече мистера Карлайла (важной шишки в Эксетере, ведавшего назначением стипендий) с отцом и Кармеллой. Встреча, естественно, происходила в «Vicino di Napoli». Возможно, за свое поступление в Эксетер Дэнни следовало поблагодарить и Кармеллу. При виде ее мистер Карлайл просто обомлел. Он явно не видел таких женщин (во всяком случае, в Эксетере). Должно быть, важная шишка подумал: «Если юный Бачагалупо не попадет в Эксетер, я больше никогда не увижу эту женщину!»

Дэнни представлял, как был раздосадован мистер Карлайл, не увидев рядом с ним Кармеллы. Доминик тоже не приехал в Эксетер. Да и кто бы их отпустил? Семнадцатое марта в Бостоне не только День святого Патрика[49]. (Молодое пенящееся зеленое пиво, которым торговали прямо на улицах, было ежегодным искушением для мистера Лири.) На семнадцатое марта приходился и День изгнания[50] — большой праздник для Норт-Энда, поскольку в 1774-м (или в 1775-м? Дэнни всегда путался с этой датой, хотя на самом деле знаменательное событие произошло в 1776 году) американские пушки, установленные на Коппс-Хилл, вынудили британский флот покинуть Бостонскую гавань. В этот день, а также в День памяти битвы при Банкер-Хилле[51] в школах Бостона не бывает занятий.

В пятьдесят седьмом году День изгнания приходился на воскресенье, и по существующим правилам в понедельник занятий в школах не было. В Эксетер Дэнни отвозил мистер Лири. (Для Доминика и Кармеллы это было самое напряженное время, и их никто бы не отпустил из ресторана.) Здесь рассеянный писательский разум опять скакнул вперед. Дэнни стал вспоминать их поездку с мистером Лири и то, как он впервые увидел досточтимую академию. Мистер Карлайл был само радушие, но отсутствие Кармеллы просто убивало его.

Дэнни лишь обещал ездить домой в каждый свободный уик-энд. На самом деле он редко ездил в Бостон, от силы раза два за семестр. Субботним вечером Дэнни шел на Сколлэй-сквер посмотреть стриптиз-шоу в «Олд Хауэрде», где обязательно встречал кого-нибудь из однокашников по Эксетеру. Парни дружно врали насчет своего возраста, но администрация заведения смотрела на это сквозь пальцы. Главное, нужно было уважительно относиться к стриптизершам. В один из таких вечеров, придя в «Олд Хауэрд», Дэнни нос к носу столкнулся с мистером Лири. Это была грустная встреча и для почтенного учителя, и для его лучшего ученика. Для мистера Лири, любившего латынь, она подтверждала изречение «Errare humanum est» («Человеку свойственно ошибаться»)… «Ну что, опять готов скакнуть дальше?» — мысленно спросил себя Дэнни. Та сцена (или ее версия) заслуживала, чтобы когда-нибудь о ней написать.