Последняя ночь у Извилистой реки

Вопрос можно было и не задавать. Отец и сын оба знали ответ на него. Если Карл сядет Кетчуму на хвост — вот тогда Кетчум точно его прибьет. И сплавщик, и помощник шерифа тоже это знали. Как большинство мужчин, поднимающих руку на женщин, Карл был трусом. Ковбой не решится расправиться с Кетчумом, даже если вооружится винтовкой с телескопическим прицелом. Сплавщик — не хромой повар, и убить его непросто.

— Отец, так когда ты собираешься уносить ноги из Бостона? — спросил Дэнни.

По ерзанью Доминика в постели и по его виноватому взгляду Кармелла догадалась, что их разговор перешел на новую тему. Они теперь обсуждали отъезд из Бостона, но повар не мог или не хотел говорить Кармелле, когда он уедет.

Тринадцать лет назад, впервые рассказывая ей свою историю, Доминик четко оговорил один момент: если Карл нападет на его след и ему придется бежать из Бостона, Кармелла с ним не поедет. Она и так потеряла мужа и единственного сына. Судьба пощадила ее, не показав их мертвые тела. Если Кармелла отправится с Домиником, Ковбой, возможно, и не убьет ее. Но у нее на глазах он убьет повара.

— Я не хочу втравливать тебя в это дело, — еще тогда сказал ей Доминик. — Если этот поганец нападет на мой след, я уеду один.

— А почему вы с Дэнни не заявите в полицию? — недоумевала Кармелла. — Убийство Джейн было несчастным случаем. Неужели вы не объясните полицейским, что Карл сумасшедший и что он опасен?

Кармелла никогда не жила в округе Коос и потому некоторых вещей просто не понимала. Прежде всего, Ковбой и был полицией или тем, что у них в глуши считалось таковой. Во-вторых, быть сумасшедшим и опасным — не преступление, особенно на севере Нью-Гэмпшира. Не слишком серьезным преступлением было и то, что Ковбой втихомолку где-то закопал тело индианки. Главное — он Джейн не убивал, а Дэнни убил. Допустим, мальчишка перетрусил. Но повар был вполне взрослым человеком и мог бы сообразить: бегство — не решение проблемы. Если бы он остался и кому-нибудь рассказал правду (ведь над Карлом были начальники), возможно, случившееся и сочли бы несчастным случаем. Тогда у повара был и другой вариант: вернуться с Дэнни в Извилистый и блефовать, как советовал ему Кетчум. Помнится, Дэнни тоже хотел вернуться обратно.

Теперь, когда прошло тринадцать лет, слишком поздно было что-либо менять. Но в самом начале их отношений Кармелла согласилась на такие условия. Она не знала, как сложится ее жизнь с поваром. За эти годы она привыкла к Доминику, да что там говорить — полюбила его. Сейчас Кармелла жалела о своем опрометчивом согласии. Если Доминику и впрямь придется уехать, ей будет тяжело расстаться с ним. Да и сам Доминик знал: он будет тосковать по Кармелле сильнее, чем по Джейн. Конечно, не совсем так, как они с Кетчумом тосковали по Рози. Но Кармелла занимала особое место в его жизни, и чем больше он любил эту женщину, тем сильнее противился, чтобы она ехала вместе с ним.

Кармелла лежала и думала о тех местах Норт-Энда, по которым она уже не сможет ходить. Сначала это были места, связанные с ее погибшим мужем. Потом к ним добавились места, имевшие отношение к ее дорогому Анджелу (это было еще мучительнее). Сколько же мест добавится к списку запретных, когда уедет Доминик (ее дорогой Гамба)? — мысленно спрашивала себя вдова дель Пополо.

После гибели Анджелу Кармелла больше не ходила по Парментер-стрит — особенно по той ее части, где неподалеку стояла начальная школа Кашмэна. Самой школы, где Анджелу учился в младших классах, уже не было. Здание сломали (в пятьдесят пятом или пятьдесят шестом — Кармелла не помнила). На том месте собирались построить библиотеку, однако Кармелла знала, что никогда туда даже не заглянет.

Всю свою жизнь она работала официанткой в «Vicino di Napoli». Первая работа оказалась единственной. Утренние часы у Кармеллы бывали свободными. Когда малыши отправлялись в школу, она всегда вызывалась помогать учителям. Тот маршрут стал запретным. Кармелла больше не ходила мимо Старой Северной церкви, куда класс Анджелу водили на экскурсию, посмотреть на колокольню, восстановленную в 1912 году потомками Пола Ревира. Церковь была епископальной (а значит, для католиков чужой), но являлась достопримечательностью Норт-Энда. Внутри, в особой витрине, лежали кирпичи из английской тюремной камеры, где в давние времена томились отцы-пилигримы[54].

Мимо Дома моряков на Норт-сквер Кармелла не могла ходить сразу по двум причинам (что, кстати, было очень неудобно, поскольку площадь располагалась в двух шагах от «Vicino di Napoli»). Однако Дом моряков считался достопримечательностью Бостонской гавани, там находилось Морское общество, «посвященное служению морякам». Анджелу с классом бывал там на экскурсиях, но Кармелла их не сопровождала. Как-никак море забрало у нее мужа.